Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

мышкой», продолжал традицию пушкинского «Современника».

«Ночной смотр» Жуковского, статьи Вяземского «Наполеон и Юлий

Цезарь», «Наполеон. Поэма Э. Кине», возвеличивая корсиканца, тем

самым, по контрасту былого величия и современного мещанского

благополучия, порицали Июльскую монархию.

В 1830-е годы все, кто был недоволен правлением Луи-Филиппа

(если не считать ультрароялистов, сторонников старшей ветви

Бурбонов), противопоставляли ему времена Наполеона. В хоре

голосов, хваливших властителя покоренной Европы, слышались

и голоса демократической оппозиции (Беранже, Э. Дебро и дру­

гих), и голоса ярых бонапартистов. Слышались не только голоса:

в 1835 году бонапартист Фиески организовал покушение на Луи-

Филиппа. Через год жители Тулузы возбудили прошение о переносе

25

останков Наполеона во Францию; правительство ответило отказом,

а несколько лет спустя вынуждено было согласиться; стремясь

вырвать знамя Наполеона из рук недовольных, Луи-Филипп устроил

в декабре 1840 года пышную церемонию: прах Наполеона был пере­

несен с острова Святой Елены в Париж, в Пантеон. В стихотворении

«Последнее новоселье» Лермонтов осудил непостоянство француз­

ского общественного мнения, переменчивость соотечественников

к своему императору.

В каждом произведении истинного искусства два «оттиска» —

слепок быстротекущего времени и слепок вечности. Если отвлечься

от злободневности «Последнего новоселья», то в нем явственно

проступает извечная неразрешимая коллизия гения и толпы. В 1839

году в драматической поэме «Камоэнс» Жуковский изобразил печаль­

ный жизненный эпилог португальского поэта, умиравшего в нищен­

ском лазарете. Все та же дилемма несовместимости величия

и посредственности, таланта и бездарности! И, конечно же, при

чтении «Последнего новоселья» и Жуковский, и Лермонтов не могли

не вспоминать заключительных строк «Полководца» Пушкина:

О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!

Жрецы минутного, поклонники успеха!

Как часто мимо вас проходит человек,

Над кем ругается слепой и буйный век,

Но чей высокий лик в грядущем поколенье

Поэта приведет в восторг и в умиленье!

Прилив творческих сил вызывал желание у Лермонтова выйти

в отставку и целиком отдаться литературной работе. В его вообра­

жении возникали картины исторических романов. «Уже затевал он

в уме, утомленном суетою жизни, создания зрелые; он сам говорил

нам, что замыслил написать романтическую трилогию, три романа

из трех эпох жизни русского общества (века Екатерины II,

Александра I и настоящего времени), имеющие между собою связь

и некоторое единство...» 1.

Как пишет А. П. Шан-Гирей, Лермонтов собирался вернуться

к «Демону» и довести до совершенства эту поэму, замысел которой

преследовал его многие годы. Издание журнала, «трилогия в прозе»,

«Демон» — таковы литературные планы Лермонтова, о которых

сообщают мемуаристы. Многие другие творческие начинания волно­

вали поэта. Сообщая читателям о приезде Лермонтова в Петербург,

редакция «Отечественных записок» писала: «...Замышлено им много,

и все замышленное превосходно. Русской литературе готовятся от

него драгоценнейшие подарки» 2.

Однако мечтам Лермонтова и надеждам «Отечественных запи­

сок» не суждено было сбыться — поэту отказали в отставке и при-

1 Б е л и н с к и й В. Г. Полн. собр. соч., т. V, с. 455.

2 Отечественные записки, 1841, т. XV, № 4, отд. VI, с. 68.

26

казали возвращаться на Кавказ. Безуспешными оказались и настой­

чивые хлопоты Жуковского, который, как видно из недавно опубли­

кованных нами дневниковых записей, пытался повлиять и на

наследника престола, и на императрицу. В эти дни столица готовилась

к торжественному событию — к свадьбе великого князя Александра

Николаевича. Жуковский решил воспользоваться благоприятным

стечением обстоятельств: по существовавшей традиции свадьбе

наследника должны были сопутствовать щедрые награды, равно как

и амнистия провинившихся и осужденных. Жуковский настоятельно

советует своему воспитаннику цесаревичу Александру Николаевичу