Николай Скоморохов - Резерв высоты

Капитан, видя бурную реакцию своих пассажиров, громко потребовал: "Прекратить движение с борта на борт! Пароход перевернете!"

Люди было угомонились, но в этот момент перед самым носом парохода одна за другой взорвались три бомбы. Заработали на полную мощь машины, зашумели люди, и пароход, круто развернувшись, направился к правому берегу Волги. Совсем рядом взорвалось еще несколько бомб. "Промазали", - обрадовался Фадеев.

Взрывной волной и брызгами обдало людей, находящихся на палубах. Набежавшими волнами пароход подбросило раз, другой, и тут началось столпотворение...

Фадеев, находясь на носу верхней палубы, с любопытством и тревогой наблюдал за обстановкой в небе, действиями команды парохода, реакцией пассажиров и невольно отмечал, что поведение людей во многом зависит от их знаний и опыта. Тыловики со страху бросались в панику, храбрые защитники Сталинграда, побывавшие не раз под бомбежкой, держались спокойно. Может, кое у кого из них на душе кошки и скребли, никто не подавал виду. Летчики, храбрые в воздухе, в создавшихся условиях чувствовали себя неуютно, но тоже вели себя с достоинством.

В команде, он знал, тоже не все храбрецы, но каждый при деле, а оно требует от человека внимания и действий, ему некогда труса праздновать, работать надо...

Пассажиры, разойдясь по своим местам, постепенно успокоились. Реже стали мелькать лучи прожекторов, засерел восток, начиналось утро нового дня войны...

6

Пароход наконец-то добрел до Горького.

Их старый знакомый Акула встретил авиаторов не очень дружелюбно. Мастерски владея крепкими словами, он разделал полк Давыдова "под орех" за то, что много потеряли людей и самолетов, но в заключение смилостивился:

- Ну ладно, я-то думал, что совсем никого не привезете, а вы еще почти половину состава летчиков сохранили!

- У других хуже? - спросил Давыдов.

- Бывало и хуже, - уклончиво ответил Акула.

- Как нам теперь быть, на что рассчитывать? - снова поинтересовался Давыдов.

- На себя в первую очередь. Зря держать здесь не буду, но самолетов пока нет, и очередь на них большая. Вас будем комплектовать в составе трех эскадрилий, на это нужно время, поэтому побыстрее подбирайте людей и переучивайте их. Выбор есть - вернувшиеся из госпиталей фронтовики и из школ прибывают хорошие ребята. Устраивайтесь. Напоминаю, порядки строгие. Я фронтовой вольницы не терплю...

Началась обычная "заповская" учеба - изучение района полетов, нового мотора и самолета, обмен боевым опытом.

В запасном полку собрались летчики с разных фронтов, было много молодежи из школ. Взаимное общение, обмен мнениями приносили большую пользу. Фадеев со своим звеном сразу же окунулся в напряженный ритм учебы. Как и на фронте, звено "С" было впереди.

7

На одном из занятий Богданов представил Фадееву красноармейца, который бодро отрекомендовался:

- Дважды отважный Иван Завражный, прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы в должности рядового летчика.

Анатолий слегка опешил от такого представления. Перед ним стоял здоровый, пудов на шесть, мужик с огромными ручищами, на голову выше Фадеева, значительно старше по возрасту. Он смотрел на богатыря и думал: "Откуда свалился на мою голову такой громила? Две медали "За отвагу", конечно, о чем-то говорят, но..."

Анатолию хотелось узнать у Завражного, почему он - по всему видать, бывалый летчик - рядовой, но показалось неудобным, и Анатолий лишь спросил:

- У вас есть где расположиться?

- Пока нет, - ответил Завражный.

- Пойдемте к нам, место на нарах найдется.

Весь день Завражный не отходил от Анатолия ни на шаг. От этого Фадеев чувствовал себя не в своей тарелке и уже был готов отказаться от нового подчиненного, передать его в другое звено. Когда легли спать, Завражный повернулся к Анатолию и спросил:

- Товарищ командир, вас, наверное, мучает мысль, почему я такой старый и красноармеец?

- Признаться, да.

- Я - командир эскадрильи еще с довоенных пор, временно командовал полком, воевал под Одессой, Севастополем, Керчью. Там нас здорово побили...

- Не только вас, и нас били, - вставил Фадеев.

- По-разному бьют и за разные дела, - продолжал Завражный, - нас побили не только немцы, но и свои. Многих разжаловали за сдачу Крыма...

Анатолий вспомнил, как вместе с однополчанами слушал в те дни сводки Совинформбюро, как тяжело переживал известия об оставлении нашими войсками того или иного населенного пункта, города. Но при чем тут Завражный или какой-то другой конкретный боец, летчик? И только сейчас как открытие до него дошло, что за положение на фронте, на любом его участке, в любой воздушной зоне, должны быть ответственны не только командование, но все вместе и каждый в отдельности - и командиры, и бойцы Красной Армии. И он, сержант Фадеев, командир звена, точно так же отвечает за исход этой войны, за надежную защиту Родины...