Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Спустя какое-то время с миссией оказался тесно связан еще один человек, консул Ингве Экмарк, директор компании “Шведские спички” в Загребе, переехавший в Будапешт. В обязанности Экмарка входили закупки, хранение и распределение продуктов питания для нужд миссии, Валленберга и Красного Креста.

“Количество обращающихся за помощью невероятно велико, – писал Рауль в отчете в МИД 12 сентября. – Мы получаем и проверяем тысячи заявлений”. Персонал часто был вынужден работать по 24 часа в сутки, добавил он. Из-за огромного наплыва людей часть отдела переехала в десятикомнатную виллу по адресу улица Тигрис, 8а, принадлежавшую оперной певице Маргит Сильваши. Приемная осталась, однако, на улице Минервы. Позже открылся еще и юридический отдел по улице Йокаи, 1, в Пеште.

Создание правительства Лакатоша вселило надежду, что положение венгерских евреев стабилизируется. 12 сентября Валленберг сообщал Олсену, что “депортации окончательно приостановлены”. Таким образом, акцию раздачи охранных паспортов можно было считать законченной. Днем окончания должно было стать 17 сентября. Но до этого охранные паспорта продолжали выдаваться, поскольку считалось, что сохраняется риск погромов в момент ухода немцев из Будапешта. Как свидетельствует Даниэльсон, до 12 сентября, то есть за один месяц, было выписано примерно 5 тыс. охранных паспортов, 2 тыс. из которых успели выдать. Всего за получением паспорта обратилось 9 тыс. человек.

Валленберг с самого начала ставил себе цель “постараться помочь всем евреям”, как он писал Олсену. Но этого можно было добиться, только если “помочь целой группе евреев избавиться от своих звезд”. Идея состояла в том, что те, кто уже не должен будет носить звезду, в свою очередь помогут своим “товарищам по несчастью”. Валленберг и миссия намеренно отказались от “широкомасштабной гуманитарной акции”, поскольку “раздача паспортов пока в большей степени помогает евреям в Будапеште, чем раздача денег”. Поэтому из 10 тыс. крон, первоначально предоставленных в распоряжение спасательной акции, была выдана лишь четверть, но теперь, когда паспортная акция была почти закончена, пришел черед гуманитарной – с раздачей продовольствия и денег.

Поэтому во второй половине сентября активизировалась работа по распределению продовольствия и другой материальной помощи. В отчете от 29 сентября Валленберг сообщал, что юденрату на выдачу продуктов питания и одежды было отчислено 500 тыс. пенгё, 35 тыс. пенгё были израсходованы на помощь разбомбленному еврейскому детскому дому, 30 тыс. на “обратившихся за помощью неимущих” и 200 тыс. – на закупку продовольствия (для использования после прихода Красной армии, когда ситуация с продовольствием, как ожидалось, станет совсем критической).

В работу по закупке продовольствия непосредственно включилось и Управление по делам военных беженцев. Когда миссия сообщила, что появилась возможность по благоприятному курсу закупить продукты питания для Красного Креста и народных кухонь юденрата, для детских домов и т. д., Олсен тут же послал 200 тыс. (сегодня – 4 млн) крон.

Новая политическая ситуация означала для Валленберга, что он в принципе может считать свое поручение выполненным. Кроме того, по соглашению с МИДом он имел право возвратиться по истечении двух месяцев, то есть в начале сентября. Пер Ангер вспоминает, что где-то в конце августа – начале сентября Рауль стал готовиться к отъезду домой: “Что еще ему оставалось делать в Будапеште, когда людей уже удалось спасти от депортаций, они получили шведские визы и все такое?”

Ангер не знал, что желание Рауля вернуться домой подкреплялось еще одной причиной. Если напряжение в Будапеште спало, то давление со стороны Лауэра, занимавшегося делами Рауля в его отсутствие, наоборот, возросло. Во-первых, возникли сложности с типографией Рауля и его договором с Эберхардом Хокансоном, предъявившим денежные требования. Но финансовое состояние его типографии оставляло желать лучшего, вмешалась юридическая компания, и речь шла о взыскании долга. Еще в конце августа Лауэр несколько раз писал Раулю, что считает желательным его приезд в Стокгольм, “чтобы обсудить на месте некоторые обстоятельства”.

Однако была и другая, более позитивная причина, в силу которой Коломан Лауэр хотел, чтобы Валленберг закончил работу в Будапеште и вернулся домой. Дело в том, что он подыскал для него новую работу – в Банановой компании, владельцем которой был Сален. И Рауль, и Лауэр, как уже упоминалось, были тесно связаны со Свеном Саленом, пайщиком Центральноевропейской компании, сыгравшим важную роль в истории с венгерским поручением Рауля. “Я очень рад моему давно уже планировавшемуся переходу в Банановую компанию”, – писал Рауль Лауэру. Формулировка свидетельствует, что идея участия в этой компании, самом крупном импортере бананов в Швецию, не была новой. В течение осени Лауэр должен был временно взять на себя руководство компанией, так как Салену предстояла трехмесячная поездка в США. Поскольку Центральноевропейская компания по-прежнему оставалась на Лауэре, он очень хотел, чтобы Рауль приехал и разгрузил его. “Телеграфируй немедленно, когда ты рассчитываешь закончить свою работу”, – призывает он Рауля 9 сентября. “Приеду домой вскоре, думаю, через две недели”, – отвечает телеграммой Рауль два дня спустя.