Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Второе поручение, тоже от Лауэра, не только было неофициальным, но и противоречило обещанию Валленберга МИДу отказаться от всякой деловой активности на период пребывания в Будапеште. Суть поручения состояла в обеспечении интересов Центральноевропейской компании в Венгрии, особенно с расчетом на послевоенное время. Хотя Лауэр был настойчив, Рауль, похоже, посвящал этому вопросу не слишком много времени и внимания, а 18 августа в соответствии с обещанием МИДу формально вышел из состава правления компании.

Родственников Коломана Лауэра забрали в апреле. Поскольку никаких сведений об их дальнейшей судьбе не было, оставалась надежда, что они еще живы. У Лауэров были особые причины верить, что усилия могут увенчаться успехом. У госпожи Лауэр имелся важный контакт в Венгрии, и одно из рекомендательных писем, полученных Раулем перед отъездом, было адресовано ему:

Мой дорогой Петер, секретарь миссии Рауль Валленберг любезно согласился взять с собой эти небольшие подарки (чай и пачку сигарет) как знак моей признательности за то, что ты в свое время столь любезно пришел мне на помощь. Вышеназванный господин принадлежит к одной из лучших семей Швеции, все они крупнейшие банкиры и дипломаты. Сам он очень увлекается парусным спортом. Он еще не видел озера Балатон. Поскольку я знаю, что и ты посвящаешь себя этому виду спорта, не мог бы ты взять и показать ему озеро Балатон, когда у тебя будет время?

Как ты себя чувствуешь, Петер? Есть ли у тебя дети во втором браке? У меня, слава Богу, очень хороший муж, но, мне кажется, я этого заслуживаю после всего зла, которое мне пришлось пережить [31].

При каких обстоятельствах Петер помог Марии Лауэр, неизвестно. Но, когда она вновь обратилась к нему, вопрос стоял о жизни и смерти. Поэтому Рауля попросили разыскать адресата как можно скорее. “Я рассчитываю как на вполне возможное, – писал Коломан Лауэр в своих инструкциях Раулю, – что ты в самые ближайшие дни сможешь появиться у него и позаботиться о том, чтобы были выписаны паспорта на выезд для родителей моей жены и малышки. Деньги значения не имеют” [32].

Иными словами, адресат был человеком, от которого ожидалось, что он сумеет снабдить еврейских родственников жены Лауэра заграничными паспортами – эта власть у него была. “Петер” – не кто иной, как Петер Хайн, назначенный после немецкой оккупации начальником венгерской полиции безопасности, “венгерского гестапо”.

Очевидно, когда-то Мария Лауэр и Петер Хайн были друзьями. Учитывая теперешнее положение Хайна и его репутацию, обращаться к нему за помощью должно было быть достаточно неприятно, да еще и за деньги. Однако ситуация не оставляла места для щепетильности ни в отношении людей, ни в отношении средств.

Возможно, госпожа Лауэр не знала, что Хайн к тому моменту уже не располагал прежней властью, так как 21 июня был смещен со своего поста. Он есть в адресной книге Рауля, но записи о какой-то встрече с ним в карманном календаре нет. Может быть, они все же встретились, ведь письмо надо было передать, и если Хайн уже перестал быть начальником полиции безопасности, то влиятельным человеком он все еще был.

Однако спасать родителей Марии Лауэр оказалось уже поздно, даже Петер Хайн не смог бы ничего сделать. Пятнадцатого июля Рауль информировал Лауэра по телефону, что они вывезены “в неизвестное место”. Это выражение было эвфемизмом. Рауль знал, что их вывезли за границу, то есть отправили на верную смерть, но не нашел в себе сил сообщить это своему компаньону. Но в первом же письме матери он выразился без обиняков. Он попросил ее пригласить домой господина и госпожу Лауэр и продолжал: “Я вынужден констатировать, что его тестя и тещу, а также, очевидно, и ребенка – члена их семьи уже нет в живых, то есть их транспортировали из Кечкемета за границу, где долго им не прожить”.

Однако у Лауэра еще теплилась надежда. “Я прошу тебя испробовать все возможные пути, чтобы выяснить, где они сейчас находятся”, – писал он Валленбергу. Хотя Рауль знал, что тесть и теща Лауэра депортированы и погибли, он сделал все, что было в его власти, чтобы добыть сведения об их судьбе. Но результаты оказались удручающими. “Нет никаких сомнений, что твои тесть, теща и госпожа Штейн пересекли границу у Кошши [совр. Кошице, Словакия, где депортированные евреи передавались немцам], – сообщал он Лауэру несколько недель спустя. – Не могу выразить, насколько я сожалею, что не в состоянии сообщить тебе более благоприятных новостей. Могу лишь заверить, что было сделано все, что в человеческих силах”.