Ален Монестье - Легендарные миллиардеры

Загородные домики коммунистических Королей:

Дворец Пелес (бывшая летняя резиденция Гогенцолернов); дворец Могоэоайа; монастырь Контрочени.

•Слава властителя

Став верховным аппаратчиком Социалистической Республики Румыния, Николае Чаушеску делал все возможное, чтобы поднять престиж высокой должности, которую ему доверил рабочий класс. Он понял, что в его лице должна воплотиться вся слава новой Румынии, понял необходимость культа личности, по образу и подобию Сталина и Бокассы, и мало-помалу превратился во всемогущего и прославленного монарха. В государстве, где атеизм был возведен в догму, он стал править как самодержа-вец, и самодержавие его было вовсе не ограниченным, поскольку он думал, что ему никогда не придется отдавать отчет какому бы то ни было Богу. Вот он и заботился о собственной славе, с тем чтобы ее отблеск отразился на стране.

•Покровитель искусства и литературы

Сообразив, что блистательная политика невозможна без содействия со стороны искусства, он окружил себя когортой архитекторов, художников и поэтов-чиновников. Он осыпал их всяческими благами, предоставлял в их распоряжение роскошные дворцы и выражал им всяческое внимание, с тем чтобы они все как один воспевали его личные достоинства, блестящие заслуги его жены, а также все благодеяния социализма. И все эти гениальные творцы, жаждущие его дальнейших милостей, старались вовсю. Поскольку ирония была оружием весьма опасным в эпоху его просвещенного правления, они, ни разу не улыбнувшись, сплетали в его честь лавровые венки и придумывали тысячи разных прозвищ, которые пресса тотчас же подхватывали.

Если простые румыны склонны были, скорее всего, сравнивать его с Дракулой, то пресса превращала Кондукатора в «Дунай мысли», в «Маяк», в «многостороннего вождя». И вот музеи мало-помалу заполнились его портретами и собранными им сувенирами, библиотека-его философическими сочинениями, а площади-его скульптурными изображениями. Площади эти, кстати, были по его приказу прорублены с помощью бульдозеров в самой гуще старинных исторических кварталов города. По его указке там появились бесконечные неоклассические фасады, которые привели бы в восторг Муссолини, и на которые с завистью взирал Джек Ланг (человек культурный и, как известно, министр), вспоминая неприятности, чинимые ему парижанами всего-то из-за одной злополучной пирамиды.

•Красный кардинал

Что касается Элены, то ее прославляли не меньше, чем ее блистательного супруга. «Вы-наша икона, вдохновлявшая нас с первых мгновений жизни»,- взволнованно обращался к ней поэт, жаждущий

Николай иЕленана своей «служебной» яхте во времена их величия.

поскорее выдвинуться. Лесть была слишком уж грубой, но супруге «Дуная мысли» она пришлась по вкусу и показалась вполне оправданной, а поскольку конкуренции Элена не любила, она с удвоенной энергией стала следить за тем, чтобы ни единой иконы Пречистой Девы не осталось в тех редких церквях, которые пощадил бульдозер социализма.

Надо сказать, сия иконописная особа была женщиной с характером. Являясь, по сути дела, настоящим серым кардиналом этого режима, она занимала одновременно несколько высоких постов и весьма умело их использовала; будучи министром культуры, опустошила музеи, чтобы обставить свои резиденции; занимаясь распределением государственных должностей, предоставила ключевые места обоим сыновьям, дочери и кузенам; взойдя благодаря мужу на международную вершину науки, печатала научные труды, смешившие до упаду ученых всего мира. И, неустанно заботясь о том, чтобы жизнь ее сограждан была возможно более упорядочена, она всячески боролась с обскурантизмом и проявляла в этой области недюжинную инициативу. Именно ей румыны были обязаны режимом питания с досконально рассчитанными калориями, режимом, который наверняка уморил бы их голодом, если бы экономическая политика Николае не взяла эту задачу на себя несколько раньше.

• Конец прекрасного сновидения

Все это рухнуло в один прекрасный день 1989 г., когда народ решил не прислушиваться более к сигналам своих аппаратчиков. Вместо привычных аплодисментов стали раздоваться нахальные свистки. Народ наконец заговорил-сначала голосом сердца, потом голосом оружия. Розовый роман красных миллиардеров утонул, как известно, в кровавой бане. Вооруженные мятежники проникли во дворцы и резиденции карпатского чудовища. Изумленные роскошью, представшей их широко раскрытым глазам, словно они оказались в пещерах Али-Бабы, голодные дети бухарестских предместий разлеглись на ложе ми л ли ар дера-комму ни ста. С негодованием взирали они на его письменные приборы из чистого золота, с хохотом фотографировались в его ванной комнате на фарфоровом унитазе.