Борис Соколов - Михаил Тухачевский - жизнь и смерть «красного маршала»

Действительно ли „кабинетный Бонапарт“ сумел настроить Ворошилова и Сталина против предложений Тухачевского, или сам Сталин вел с Михаилом Николаевичем какую-то сложную игру, но положение внезапно изменилось. В апреле 1931 года Шапошников был перемещен из начальников Штаба РККА в командующие второстепенным Приволжским военным округом, а в июне того же года Тухачевского назначили начальником вооружений Красной Армии. А вскоре он стал заместителем председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам.

Но выпады против Михаила Николаевича не прекращались. В сентябре 31-го Академия им. Фрунзе выпустила учебное пособие, посвященное советско-польской войне. Там действия Тухачевского на посту командующего Западным фронтом прямо назывались авантюристическими, что по существу было верно. Однако в адрес действующего заместителя наркома обороны подобный выпад мог быть сделан только с одобрения Ворошилова. Тухачевский понял, что над ним вновь сгущаются тучи. И в январе 32-го направил новое письмо Сталину, где просил прекратить развернутую наркомом кампанию по его, Тухачевского, дискредитации. И вскоре получил первый благоприятный сигнал сверху.

Еще в конце 1931 года Тухачевский направил Ворошилову письмо, где предлагал ввести танковые подразделения в состав стрелковых и кавалерийских дивизий. Это предложение было принято. А в мае 1932 года Сталин наконец прислал Тухачевскому письмо, в котором признал, что слишком резко и несправедливо отнесся к первоначальной записке Тухачевского и теперь готов признать его правоту и извиниться, хоть и с запозданием, за допущенную в отношении Тухачевского ошибку. Иосиф Виссарионович, хотя и с оговорками, покаялся: „В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился в основном к выводам нашего штаба и высказался о Вашей „записке“ резко отрицательно, признав ее плодом „канцелярского максимализма“, результатом „игры в цифры“ и т. п. Так было дело два года назад. Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма — не во всем правильными… Мне кажется, что мое письмо на имя т. Ворошилова не было бы столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я перенес тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня. Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты своего письма с некоторым опозданием. С коммунистическим приветом. И. Сталин“. При желании в этих словах можно усмотреть намек на то, что его, Сталина, ввели в заблуждение насчет предложений Тухачевского Ворошилов с Шапошниковым, и что тогда, два года назад, правота Михаила Николаевича была не столь очевидна, как теперь, когда обозначились первые успехи ускоренной индустриализации. Главное же, Сталин очень хотел использовать военный талант и организаторские способности Тухачевского для подготовки Красной Армии к будущей войне и хотел, чтобы новый заместитель наркома обороны трудился не за страх, а за совесть. Потому-то и принес письменные извинения, признал, пусть частично, свою неправоту. Тухачевский, конечно, не знал, что подобных унижений Иосиф Виссарионович не прощает никому и в долгосрочной перспективе судьба тех, кто удостоился извинений со стороны генсека, предрешена. Сталину невыносимо было сознавать, что кто-то оказался умнее и дальновиднее его в тех сферах, которые генсек считал своими главными коньками: политика, экономика, военное дело. Об этом говорил в 1936 году в Париже меньшевику Ф. И. Дану бывший сталинский друг Бухарин, уже предчувствовавший близкую гибель: „Сталин даже несчастен оттого, что не может уверить всех, и даже самого себя, что он больше всех, и это его несчастье, может быть, самая человеческая в нем черта, может быть, единственная человеческая в нем черта, но уже не человеческое, а что-то дьявольское есть в том, что за это самое свое „несчастье“ он не может не мстить людям, всем людям, а особенно тем, кто чем-то выше, лучше его… Если кто лучше его говорит, он — обречен, он уже не оставит его в живых, ибо — этот человек вечное ему напоминание, что он не первый, не самый лучший; если кто-то лучше пишет — плохо его дело…

Это маленький, злобный человек, не человек, а дьявол“. Тухачевский лучше Сталина знал военное дело и умел водить войска.

Когда в первом варианте юбилейной статьи 1929 года „Сталин и Красная Армия“ Ворошилов позволил себе общую фразу, что в гражданскую войну у всех советских руководителей „имелись успехи и недочеты“, но „у И. В. Сталина ошибок было меньше, чем у других“, герой статьи оставил на полях возмущенную реплику: „Клим! Ошибок не было, надо выбросить этот абзац“. А тут еще Тухачевский и в книге „Поход за Вислу“, и в частных разговорах позволяет себе намекать, что неуспех под Варшавой был следствием отказа Реввоенсовета Юго-Западного фронта вовремя перебросить Конармию на помощь Западному фронту. До поры до времени это терпеть можно, пока в молодом полководце есть нужда, но безоглядным сторонником его, Сталина, Тухачевский не станет никогда. Значит, наступит срок мавру уйти, когда сделает свое дело — запустит программу развертывания армии, годной к современной войне. А закончат поход на Запад другие…