Чак Лашевски - Радикал рок-н-ролла - жизнь и таинственная смерть Дина Рида

Я хотел в воскресенье спокойно приехать к тебе с Ренате. Но этим вечером, как только я вернулся домой со студии ДЕФА и сел перед телевизором (Саша, мой сын, может подтвердить это), Ренате принялась дразнить меня, что я просто шоумен, и все это для меня всего лишь "шоу".

Я попросил ее оставить меня в покое, но она кричала снова и снова, что я просто несчастный американский шоумен. Она изводит и издевается надо мной уже много лет, потому что болезненно ревнива ко всем тем людям, которых я люблю или которые любят меня: проф. Велкониг, Семит, Лес, Марлен Хоффманн, Мартин Вагнер, и особенно моя бывшая жена Вибке и дочь Наташа. Я принял ее сына Сашу как своего сына и люблю его как родного. Но Ренате уже пять лет набрасывается на меня, как только я хочу увидеться с Наташей. Она и Вибке должны быть моими врагами. Я отказываюсь ненавидеть ту, которая была мне женою. Я люблю Ренате, несмотря на ее болезнь, но я не вижу выхода из этой ситуации. Через неделю мне нужно снимать чрезвычайно важный фильм, а с Ренате это невозможно делать нормально. Когда она постоянно кричит мне, что я всего лишь позёр и не имею смелости покончить с жизнью, она доводит меня до исступления, неужели я должен это слышать до конца своих дней? Единственный способ сохранить связи ДЕФА с Советским Союзом — если я уйду из жизни. Я бы предпочел умереть в Ливане или Чили — в сражении с врагами, с теми преступниками, которые повсюду пытали и убивали моих друзей. Но сейчас мне это также недоступно.

Мои наилучшие пожелания Акиму и благодарность за все. Не злись — другого пути нет. Я хотел жить с Ренате, пока смерть бы не разлучила нас, однако день за днем она убивала меня и, говоря мне сегодня, что я слишком труслив, чтобы покончить с собой, она все продолжала, а Саша подошел ко мне и сказал, что он думает, как это омерзительно, — все, что она со мной делает. Он тоже хотел уехать. Самолюбие Ренате требовало лишь самых привилегированных продуктов — и она получила их — Франка, Гешко и меня, и затем она покончила с нами.

Я верю, как всегда, в превосходство прогрессивных людей — хорошие люди построят лучший мир — социалистический мир. Оставайся таким же честным и открытым, какой ты есть. Оставайся смелым и сражайся также против наших собственных противоречий. Я так жалею, что не погиб вместе с моим другом Виктором. Но у каждого своя судьба. Я много сражался и пытался обратить мои силы и талант ко всем, кто нуждался в моей помощи. Я надеюсь, что моя жизнь имела какую-то ценность для моих друзей в Никарагуа, Чили, Аргентине, Уругвае и для палестинского народа. Единственное решение для ДЕФА — если я умру, потому что я не могу забрать у людей деньги на фильм, который, возможно, никогда не будет закончен, ведь каждый день моя жена будет издеваться и изводить меня еще больше — а времени, чтобы найти другого актера, нет. Мне жаль Наташу, которая должна страдать только из-за ревности Ренате. Такое отношение моей жены было несправедливо и безобразно. Я люблю ее сына, но не могу любить мою собственную дочь.

Эбергард, ты всегда был преданным другом, пожалуйста, не испытывай ко мне ненависти. Я вчера был на пределе, но было бы лучше, если бы Ренате не начала обзывать меня трусом. Она сказала, что ты назвал то, что произошло вчера, "шоу". Я уверен, что она всегда врет мне, когда ей хочется поссорить меня с друзьями.

Мои добрые пожелания также Эриху. Я не согласен со всем, но ведь социализм еще не зрелый. Это единственное решение важнейших проблем человечества во всем мире. Я люблю тебя и еще очень многих людей в Чили, Аргентине, Уругвае, Палестине, Советском Союзе, Чехословакии и в ГДР, которая стала моим вторым домом за короткий срок. Пусть все прогрессивные люди возьмутся за руки, и вместе вы создадите лучший, справедливый и спокойный мир.

Передай мою любовь, пожалуйста, моей маме, которую я очень люблю и которая была для меня идеалом. Рамоне, моей дочери, Наташе, моей дочери и Саше, моему сыну.

Обнимаю тебя

Дин Рид. 12/6/86». [314] «Моему другу и генералу…» — документы Штази, том 2, BStU 63–77.

Практически единодушной реакцией друзей Рида и его семьи на это прощальное письмо было неверие. Из-за того, что власти Восточной Германии так долго его скрывали, возникли подозрения, что им просто требовалось время на изготовление фальшивки. Мать Рида провела параллель с фальшивыми дневниками Гитлера, которые появились в середине 70-х и в течение нескольких месяцев считались подлинными, пока ученые и историки не сумели доказать подделку. «Мы даже не уверены, что письмо было написано именно тогда, — сказала Рут-Анна. — Где оно было все это время?». [315] «Мы даже не уверены..» — интервью Рут-Анны Браун, 18 октября 1994 г.