Василий Соколов - Вторжение

На санях во всю длину лежал закутанный тулупом, неподвижный, с бледными лицом Алексей Костров.

"Эх, Алешка, Алешка, и надо же было случиться такому горю", - бил себя по бокам опущенными, как плети, руками Степан Бусыгин. Идя сбоку саней, он поглядывал на друга, глаза которого были закрыты. Степан то и дело подтыкал полы тулупа, чтобы укрыть его плотнее, поправлял голову и опять думал: "Ума не приложу - как это получилось? Ведь с первых дней войны топаем вместе. И сухари, и сырость окопную - все делили... А теперь? Как же теперь-то быть?.."

Он мысленно благодарил командира дивизии, который отпустил его, чтобы отвезти Алексея в госпиталь, а так бы, наверное, и свидеться больше не довелось.

Тяжелое ранение - неизвестно, выживет или нет? - Алексей Костров получил в боях за Клин. Перед тем как наступать, в голый осинник к бойцам, зябнущим на сквозном ветру, пришел капитан Завьялов.

- Слушайте боевой приказ! - сказал он, поскрипывая ремнями на белом дубленом полушубке. - Завтра в шесть ноль-ноль приказано овладеть Клином. Наступать в направлении церкви с зеленым куполом. С вражеским опорным узлом не считаться, его надо взломать силой, чего бы это ни стоило.

Продолжал более мягким голосом:

- Лейтенант Костров, ваша рота пойдет головной, уступом влево. Ясна задача? - обратился он запросто, желая как бы сгладить отношения неприязни, которые установились между ними после бурной сцены в кибитке.

- Ясна, - ответил Костров угрюмо, не забывая причиненной обиды.

А часом позже Алексей Костров вывел роту на заиндевелую окрайку леса...

Почти рядом, из рощи, наша артиллерия - гаубичная, затем полковая начала обстрел вражеских окопов, всего переднего края, оплетенного проволочными заграждениями в три кола. Пока бушевал огонь, рота Кострова перебежками накапливалась на рубеже атаки. И едва орудия перенесли огонь в глубину вражеской обороны, солдаты поднялись, оглушили округу стоголосым "ура" и бросились вперед, не уступая, кажется, в скорости нашим танкам, обходящим город с двух сторон.

Вот и огороды, криво сползающие к реке. Еще несколько шагов - и бойцы уцепятся за сады, за крайние постройки. Сдается, немцы покинули город, лишь одиночные солдаты перебегают через улицы в центре. Но что это вон там, на верху кирпичной водокачки? Пролом в стене, оттуда вылетают, как мигающие в темноте светляки, зеленоватые искры.

"Пулемет втянули. Покосит многих..." - подумал Костров, оглянулся, а цепь уже не катилась волной, залегла.

В отчаянии Костров выругался, крикнул: "Вперед!" Никто не поднялся.

Мгновение, пока Алексей стоял, показалось вечностью. Время как бы остановилось. И хозяином этого времени был он, Костров. Это было сложное состояние, какого, быть может, он никогда не переживал. Он стоит один, у всех на виду, точно бросая вызов врагу, времени, опасности и даже самому себе... И бойцы, те, что поддались минутной слабости, наверное, тоже почувствовали это, увидев его, неустрашимого, неподвластного роковой минуте смерти. Снова, испытывая отчаяние и решимость, они поднялись и хлынули вперед.

Пролом в башне стал огромным и рваным, оттуда валила бурая пыль. И светлячки не мигали. Вражеский пулемет заглох. Его накрыли снарядом.

В сознании стало просторнее, смерть не пугала.

Штурм перекинулся в город.

- ...клином вышибают! - проглотив на ветру первое слово, азартно крикнул Костров.

Рядом с ним Степан Бусыгин. Согнувшись, он проворно перебегал, тарахтел катками пулемета и снова ложился, поворачивал будто нюхающий воздух ствол к противнику и давал очереди. Пулемет, казалось Бусыгину, трещал, как барабан молотилки.

Немцы метались, перебегали улицы и переулки. Прятались за каменными стенами, отстреливались.

А откуда-то сбоку, с другой окраины, наплывало, крепло русское "ура". Кажется, немцев закрыли в Клину, окружили со всех сторон, им ничего не остается, как сдаться или бесславно погибнуть.

Костров подбежал к белокаменному дому с задворков, перемахнул через низкий забор. Постоял за углом, отдышался. К нему подбежали бойцы в нескладно подпоясанных шинелях - добровольцы, пополнившие поределый коммунистический батальон.

- Что в этом здании было? - спросил Костров.

- Местный Совет... - впопыхах ответил парень в шинели, из-под которой виднелся темный гражданский костюм; видимо, был он из Клина.

- Стоял и будет стоять! - крикнул лейтенант Костров и увлек бойцов на штурм города.

...Все это и прошло перед глазами, врезалось в память острой живью. Минутой позже, когда Алексей побежал через площадь, с чердака дома полоснула пулеметная очередь. Не сделав больше и шагу - словно выросла перед ним невидимая стена, - остановился, взмахнул руками, как бы зовя солдат идти вперед, потом зашатался, какой-то миг еще удерживаясь на ногах, и рухнул на землю.