Борис Носик: Царский наставник. Роман о Жуковском в двух частях с двумя послесловиями

Злоумышленник, стрелявший в государя, оказался поляком с Волыни, участником восстания 1863 года, бежавшим в Париж. Звали его Антон Березовский. На процессе его защитник, знаменитый адвокат Эмманюэль Араго (сын крупного астронома и в недалеком будущем член правительства), обрушился со злобными нападками на русского императора. Присяжные под впечатлением его речи признали наличие смягчающих обстоятельств и, не отправив Березовского на гильотину, все же присудили его к пожизненному заключению. Это лишило Александра II возможности просить французского императора сохранить жизнь террористу, что он намеревался сделать. Успех антирусской речи адвоката тоже говорил о многом.

Отблагодарив хозяев и щедро одарив форейтора из Булонского леса, русский император двинулся в Петербург. Через несколько дней после отъезда из Парижа великий князь Александр писал в письме другу:

«Как вспомню наш парижским визит, мороз по коже… Да, нелегкие нам выпали дни; ни минуты веселья и спокойствия. Ничто не могло мне гарантировать, что история с покушением не повторится… Одно желание у меня было: уехать из Парижа. Все послал бы к чертям, только бы император смог бы невредимым как можно скорей вернуться в Россию-матушку. Какое счастье было выбраться наконец из этого вертепа».

Но как вы помните, в России было еще страшней. Убийцы преследовали императора по пятам. Чтоб ему не выходить из Зимнего, Кате пришлось поселиться во дворце. Конечно, это было не слишком удобно (две женщины под одной крышей)…

Весть об убийстве ученика Жуковского в 1881 году в свой срок дошла и до Парижа… 14 марта 1881 года энтузиаст Плеханов (тогда еще народник) в 4 часа утра разбудил Лаврова в его квартире на улице Сен-Жак, чтоб сообщить ему радостную новость: террористам удалось убить Александра II. Теперь всеобщее счастье человечества было уже не за горами. Плеханов его не дождался, благоразумно покинув эту юдоль терроризма и отойдя в лучший мир еще в 1918 году. Он не успел даже поваляться на соломе в подвалах ЧК и отведать коммунистической тюремной баланды. Судя по списку его меньшевистских преступлений, приводимому во всех советских изданиях, ему б этого было не избежать…

Катя, уже княгиня Юрьевская, переселилась в Париж в 1880-м. Последние годы (вплоть до своей смерти в 1922 году) она жила в Ницце на своей (купленной еще в 1891-м) вилле Жорж. Здесь она отпраздновала в 1895 году свадьбу своей дочери Ольги с внуком Пушкина Жоржем де Меренбергом. Кроме Ольги, у нее было от Александра еще двое детей — два красавца сына.

После ее смерти многочисленные нежные письма влюбленного императора разбрелись по Парижу, и без того хранившему немало русских тайн…

Таинственный Онегин жил в Париже близ Елисейских Полей, на улице Мариньян, почти сразу за углом — в доме 25. Умер он там же, во времена нэпа.

«Что ж, он так долго прожил? И что, тот самый Онегин, пушкинский? А может, это был сын или внук? Или какой-нибудь не имеющий отношения? Может, случайный однофамилец?» — спросит меня нетерпеливый читатель. А терпеливый промолчит, дочитает до конца.

Так вот, этот Онегин был, без сомненья, пушкинский, бесспорно, «имел отношение» и даже однофамильцем стал не случайно. Но жил он таинственно, от соседей имел свою тайну, таился (время было тихое, нынче вряд ли уцелел бы). Ненавидел жильца, жившего в доме напротив, имевшего фамилию д'Антес, весь их род ненавидел, до седых волос и лысин. И смерть Онегина, и вскрытие его завещания подтвердили, что были у него свои тайны, о которых люди сведущие (среди соседей его и среди фланеров на Елисейских Полях таких, впрочем, не водилось) были наслышаны. Но еще таинственней, чем обстоятельства, сопровождавшие его смерть, были обстоятельства его рождения, которое, как и у того Онегина, тоже, можно сказать, имело место почти что «на брегах Невы».

Новорожденным младенцем будущий Онегин найден был в Царскосельском парке. За давностью лет и отсутствием точных свидетельств мы не можем указать вам точное место, куда был подброшен подкидыш. Сам он любил шутить в старости, что его нашли под памятником Пушкину, и те, кто не знал, что самое первое прошение об установлении памятника великому поэту подано было только в 1855 году, а подкидыша Онегина нашли еще на десять лет раньше, — те принимали шутливое утвержденье всерьез, доставляя этим удовольствие старику. Давно усопшего поэта Пушкина, несмотря на уважение к его гениальности и небезупречную семейную репутацию, никто в этой новой мужской шалости все же подозревать не стал, но зато намекали на какую-то бедную гувернантку, которая в родовых муках покинула наш свет, а также на некую царственную особу (какую именно — и в порядке гипотезы назвать страшно, мало ли что). Считали, что гипотезу о царственной особе подтверждает заинтересованность, какую выказывали в таинственном младенце добрейший поэт Василий Андреевич Жуковский, а в более позднее время — его семейство. При этом указывали на несколько обстоятельств из жизни самого Жуковского. Во-первых, был он сам незаконнорожденным, хотя всему семейству помещика Бунина и всей дворне доподлинно было известно, от кого родила глазастого бутуза Васеньку привезенная в подарок барину с русско-турецкой войны юная рабыня-турчанка Сальха. И как ни обласкан был в последующем своем существовании у самых вершин императорского двора поэт и учитель Василий Андреевич Жуковский, рану незаконнорожденности наверняка нес он в душе. После рождения сына Васеньки у прелестной турчанки вызван был в поместье бедный дворянин Андрей Жуковский, чтоб дать имя младенцу; точно так поступили через полвека с лишним и в Царском Селе: придворная дама по фамилии Отто дала подкидышу свою фамилию — Отто. У нее он жил в детстве, она его воспитывала. Была она, скорей всего, немка, оттого и с отчеством не мудрили, а окрестили его Александром Федоровичем. Но вернемся все же к Жуковскому, от которого может тянуться след во дворец… Знаменитый поэт Жуковский учил русской грамоте немецких принцесс, приезжавших в Петербург, он готовил их на роль русских императриц. Они его обожали, сохраняли дружбу с ним и на вершине власти. Был он человек добрый, талантливый и симпатичный. Это он объявил в Москве о рождении наследника Александра (Второго). Он и стал его воспитателем. Закончив с воспитанием Наследника, объездив с ним Россию и Европу, найдя ему невесту в захудалом Дармштадте (давно поставлявшем невест Петербургу), любимый воспитатель будущего царя и сам женился на молоденькой (лет на 40 его моложе) немочке, дочке приятеля-художника. В тот самый год, когда подкидыш Отто был найден в Царскосельском парке (1845), у Жуковского в Германии родился сынок Павел, и воспитанник поэта, сам великий князь Наследник Александр (еще десять лет спустя ставший русским императором), согласился быть крестным отцом младенца. Ну а подкидыш, о котором так беспокоился Жуковский? Не исключено, что отцом его и был упомянутый выше царственный воспитанник Жуковского. Так или иначе, близость свою с семьей Жуковского Саша Отто сохранял и после смерти добряка поэта. Мальчики-одногодки, крестник императора Паша Жуковский и подкидыш Саша Отто, учились в одной гимназии и были лучшими друзьями.