Александр Тамоников - Грозовые ворота

Доронин почувствовал удар, в глазах вспыхнул огненный шар, тут же разлетевшийся на тысячу осколков, и он провалился в глубокую черную бездну...

...И вдруг наступила тишина. Едкий пороховой дым стелился плотным, темным туманом над искореженной высотой. Легкий весенний ветерок не мог справиться с плотной дымовой завесой, смешанной с отвратительным запахом смерти. Только вершины гор, ставшие случайными свидетелями жесточайшей битвы, гордо возвышались над местом боя, недосягаемые ни для темно-серого смрада, ни для человеческого страдания. Они покрылись ярким, весенним нарядом и красовались на фоне чистейшего, безоблачного неба. Им, как и тем, кто развязал это дьявольское безумие, было совершенно безразлично то, что произошло там, внизу. По обоим склонам в самых неестественных позах лежало множество людей, вернее, то, что от них осталось после массированного артобстрела. В одной из воронок, наполовину присыпанный землей, с открытыми, полными навечно застывшей болью глазами, нашел свое последнее укрытие старший лейтенант Доронин. Рядом, на расстоянии протянутой руки, догорал обезображенный до неузнаваемости труп капитана Егорова. И чуть поодаль почти весь личный состав. Погибший, но не сдавший своих позиций, выполнивший до конца свой воинский долг. А метрах в десяти, не далее, – уничтоженный враг. Смерть смела все, что разделяло их при жизни, – идеологию и вероисповедание, национальность и возраст. Смерть в одно мгновение уравняла всех. И сейчас они лежали с одинаково искаженными от боли и ненависти лицами, с оружием в руках, в непосредственной близости друг от друга. Русский и белорус, чеченец и араб. Солдат Отчизны и платный наемник. Они уже не были врагами. Все они стали жертвами одной ВОЙНЫ, одной политической схватки, цель которой – ВЛАСТЬ. А дым горящих камней, земли и человеческих тел постепенно поднимался ввысь, туда, к неприступным и равнодушным вершинам, унося с собой души погибших. Поднимался, чтобы там, надо всем живым, раствориться в чистом небе, в котором уже стали собираться в стаи стервятники. Они парили, кровожадно всматриваясь вниз, где на безымянной высоте у Косых Ворот погибло сводное подразделение. Погибла рота специального назначения.

Уходящий отряд остановился, услышав раскаты взрывов, слившиеся в монотонный грохот. Все поняли, что произошло. У кого-то на глаза навернулись слезы, но ребята скрывали их. Шах несколько секунд стоял молча, как бы отдавая последние почести погибшим. Затем он резко повернулся:

– Вперед, быстрее.

Раненые медленно, хромая двинулись дальше, благо начался пологий спуск.

Колян, увешанный магазинами с патронами, с пулеметом на плече, угрюмо плелся сзади. В нем кипела злость и ненависть к врагу, безмерная жалость к тем, кто навечно остался на высоте. Обида на всех, и на себя в том числе. По сути дела, их выбили с опорного пункта, заставили отступить, и без разницы, что действовал протий них противник, многократно превышающий роту по численности. Факт оставался фактом, и Николай испытывал чувство стыда.

Отряд вынужден был делать частые остановки, все же шли раненые. Колян занимал оборону где-нибудь сзади и ждал, когда движение возобновится.

Пройдя в таком режиме часа три, на одном из привалов Шах обнаружил признаки преследования. Получилось это так: чеченец подошел к Коляну, который залег за одним из валунов, взобрался рядом с ним на небольшой выступ и стал рассматривать местность в бинокль. Смотрел он долго. Потом спрыгнул.

– Николай?

– Я!

– Нас преследуют.

– Да? И далеко?

– Отсюда километров пять-шесть, – как истинный горец, Шах умел ориентироваться в горах и определять расстояния, – а это значит, что через час-пол тора они будут здесь. На сколько мы сможем уйти? – рассуждал вслух чеченец. – Километра на два, а через полтора кончится спуск и откроется плато. Выходить на него, имея «хвост», равносильно самоубийству. А нам надо пройти это открытое пространство и укрыться в лесу за ним. Но сделать это мы не успеем. Здесь спрятать наш отряд невозможно. Остается что? Или всем принимать бой и драться до последнего, или остаться кому-нибудь одному, хорошо укрепиться, чтобы хотя бы минут на тридцать-сорок задержать погоню. Тогда люди сумеют пройти плато и войти в лес. А там до федералов недалеко, боевики в «зеленку» не сунутся. Да, одно из двух. Третьего не дано.

Николай слышал эти рассуждения и соглашался с Шахом. Тот был прав на все сто.

– Ты вот что, Николай. Оставь пулемет, боеприпасы и веди людей дальше. Вот карта, здесь обозначен маршрут.