Владимир Водяницкий - Записки натуралиста

— Так эта ваша знаменитая экспедиция под руководством академика Шокальского, — объяснили мне.

— Во-первых, — ответил я, — Ю. М. Шокальский в период экспедиции был не почетный академик, а профессор Военно-Морской академии. Во-вторых, экспедицию организовала не станция, а Главное гидрографическое управление, которое и ответственно за ее работу. Экспедиция плавала на гидрографическом судне в составе нескольких десятков военных специалистов — океанографов, а Биологическую станцию представляли только два человека — планктонист и химик. Экспедиция работала в 1923—1927 гг. Не сможете ли вы сказать, кто был начальником гидрографических работ в эти годы? Так как вы, очевидно, не припоминаете, разрешите пояснить для присутствующих, что именно вы и были тогда начальником гидрографии и, следовательно, утверждали планы работ и отчеты экспедиции. Поскольку, как вы сказали, экспедиция была плохо организована и дала мало результатов, вероятно, именно вам и следовало за это ответить в свое время. Впрочем, экспедиция в действительности дала очень много, в частности для практических целей гидрографии, что вам хорошо известно.

Общий смех разрядил этот инцидент. И должен сказать, что заместитель командующего не только не обиделся, но смеялся вместе со всеми, а после заседания даже проводил меня домой, пытаясь доказать, что он не хотел «обидеть станцию» и лишь боролся за поднятие культурной работы на флоте.

Комиссия уехала, а через неделю в «Известиях» (ко всеобщему изумлению) были опубликованы от имени ВЦИК выговор ретивым хозяйственникам флота за самочинную застройку Приморского бульвара и приказ привести все в прежний вид.

Вся эта история принесла станции и некоторую пользу. Во-первых, были снесены мелкие постройки, которые загромождали подступы к нашему зданию, а во-вторых, мы купили часть завезенного камня, который пригодился для постройки северного крыла.

Вскоре я встретился на каком-то заседании с командующим флотом И. К. Кожановым. Он был очень любезен.

— Ну поздравляю вас, — сказал он. — Слышал, слышал... Все правильно. Надеюсь больше не будем ссориться. Ведь флот всегда помогал станции в работе и будет помогать.

Наша научная деятельность протекала в Севастополе довольно успешно. Нина Васильевна выполнила ряд разнообразных работ по водорослям макрофитам, писала докторскую диссертацию и готовилась к исследованиям фитопланктона, что было очень важно в связи с назревшей общей задачей изучения биологической, продуктивности Черного моря. Я продолжал заниматься ихтиопланктоном, и некоторые новые находки в районе Севастополя (обнаружение яиц и личинок пеламиды и тунца) представили значительный интерес. При сопоставлении новых результатов с данными, полученными раньше, выяснилось, что пелагическая зона Черного моря заселена рыбами далеко не столь скудно, как считалось прежде. Я приступил к общему пересмотру всех данных, на которых основывалось старое суждение.

Громадным подспорьем для меня явилась новая замечательная работа Н. М. Книповича «Гидрологические исследования в Черном море». В ней были обобщены все опубликованные ранее материалы по Черному морю, а также результаты двух экспедиций — научно-промысловой под руководством Николая Михайловича и гидрографической экспедиции Ю. М. Шокальского. Надо сказать, что еще до начала своей экспедиции Книпович проработал гидрологические материалы «первой черноморской глубомерной экспедиции» Шпиндлера и Врангеля (1892) и установил, что во многих случаях глубинные поверхности равных температур и соленостей (изоповерхности) располагаются в Черном море не горизонтально, а в форме двух куполов — восточного и западного. Из этого следовал вывод, что в Черном море преобладают два кольцевых течения, движущиеся против часовой стрелки (циклонально). Вследствие движения струй течений под воздействием вращения Земли их наружные области, обращенные к берегам, должны опускаться, а внутренние — подниматься (что и вызывает куполообразное строение изоповерхностей в глубинах). Это кардинальное открытие, сделанное чисто камеральным методом и получившее в просторечии наименование «велосипед Книповича», определило направление многих дальнейших исследований на Черном море. Оно подсказывало, что глубинные воды Черного моря не являются безнадежно застойными (как считалось после обнаружения в 1892 г. повышения солености воды с глубиной и зараженности глубин сероводородом), а в какой-то мере подвижны и потому неизбежно подвержены медленным процессам перемешивания.