В тот же день вечером по радио было передано сообщение об отставке с поста премьер-министра «кавалера Бенито Муссолини». В стране сразу вспыхнули волнения. Глубокая ненависть и отвращение к фашизму наполняли тех, кто свергал статуи Муссолини и сжигал его портреты, кто громил помещения фашистской партии и ее организаций, кто избивал фашистов, срывая с них значки и форму, кто участвовал в многотысячных митингах и демонстрациях, жадно внимая речам антифашистских ораторов, вышедших из подполья. На Севере Италии стихийно началась всеобщая антифашистская забастовка. Маршал Бадольо ввел военное положение, установил комендантский час, бросил регулярные воинские части на подавление народных выступлений. Опасаясь за свою жизнь, многие фашистские функционеры обращались за помощью к полиции и карабинерам, но ни один из этих «рыцарей дубинки и касторки» не шелохнулся в защиту «любимого дуче», которому еще не так давно все они клялись в преданности до гроба.
Но сам Муссолини ничего этого не знал. В первые дни после ареста он еще не представлял себе в полной мере опасности, которая ему угрожала, и просил маршала Бадольо отправить его в «Рокка делле Камминате», где жили младшие дети Романо и Анна-Мария. Все, кто видел Муссолини после ареста, отмечают, что это был инертный, безропотный, покорный, не пытавшийся протестовать, безразличный ко всему человек, сломленный и увядший. «Я считаю себя на три четверти трупом, — писал он в письме своей сестре Эдвидже. — Я ни о чем не жалею и ничего не хочу». Дуче мгновенно скис, ницшеанский «сверхчеловек» кончился. Подарок Гитлера к его 60-летию — 24-томное собрание сочинений Ницше в голубом переплете — выглядел бы издевкой, если бы не был приготовлен заранее, еще до падения диктатора.
Вопреки ожиданиям дуче, под предлогом обеспечения его же безопасности, утром 27 июля он был вывезен в порт города Гаэта и посажен на корвет «Персефона», который вскоре бросил якорь у острова Понца. Десять дней он содержался в полной изоляции, а затем был перевезен на маленький остров Мадцалена у северного побережья Сардинии, почти целиком занятый итальянской военно-морской базой.
В течение трех недель Муссолини не покидал своего убежища. Он читал жизнеописание Христа, но строчки расплывались перед глазами, а мысли вновь и вновь возвращались к событиям недавнего прошлого. Дуче пребывал в состоянии глубокого уныния, уже не помышлял о возврате к активной политической деятельности и даже толком не представлял, что творится в мире. Ему было дозволено переписываться с женой, но о Кларетте Петаччи он не имел никакой информации.
Ракеле узнала об аресте супруга в тот же день — какой-то анонимный «доброжелатель» позвонил ей по телефону и сообщил эту «радостную весть». Несмотря на начавшиеся антифашистские выступления, лично Ракеле ничто не угрожало. Однако по совету друзей она все-таки покинула виллу «Торлония» и укрылась в доме привратника. Но здесь ее ожидало потрясение гораздо большее, нежели известие о падении режима. Жена привратника Ирма работала уборщицей в палаццо «Венеция» и была хорошо осведомлена о сожительстве Муссолини с Петаччи. Когда в разговоре с Ракеле она мимоходом упомянула фамилию Кларетты, та поинтересовалась, кто это? Тут женщина сообразила, что сболтнула лишнего, но было уже поздно. Ракеле не отставала с расспросами до тех пор, пока Ирма не рассказала все, что знала. Конечно, трудно поверить, будто супруга диктатора свыше десятка лет оставалась в полном неведении о скандальной любовной связи мужа, которая навязла в зубах у всей Италии. Но сама Ракеле в воспоминаниях предлагает читателям именно эту версию. Спустя несколько дней она уехала из Рима в «Рокка делле Камминате» и сообщила об этом Муссолини.
Для Кларетты падение дуче стало глубокой личной трагедией. Она не знала, где он и что с ним происходит, но понимала, что в начавшемся переполохе вряд ли сумеет найти «своего Бена». Вместе с семьей Кларетта бежала из столицы, поскольку находиться в городе, охваченном антифашистскими выступлениями, было крайне опасно. Петаччи неплохо устроились в доме Мириам и ее супруга маркиза Бод-жиано, расположенном в самой северной части Италии на озере Маджоре. Однако спустя несколько дней им всем, кроме самого маркиза, пришлось сменить уют шикарной виллы на более аскетичную обстановку тюрьмы замка Висконти в Новаре. Они были арестованы как члены ближайшего окружения свергнутого диктатора, хотя формальным поводом послужила нечистоплотная коммерческая деятельность Марчелло Петаччи.
Читать дальше