Лев Белоусов - Любовь диктаторов. Муссолини. Гитлер. Франко

Ни единого выстрела не прозвучало, расчет капитана СС Отто Скорцени, которому Гитлер поручил найти и освободить Муссолини, оказался точен. Операция по похищению дуче стала классическим примером диверсионного акта, осуществленного по всем законам жанра: дерзкого, чрезвычайно рискованного, быстрого и эффектного. Скорцени целый месяц усердно рыскал по Италии в поисках места заточения Муссолини. Добыв наконец точные координаты, он разработал план, граничивший по степени риска с авантюрой. Планеры могли быть отнесены ветром или разбиться при посадке, охрана могла оказать сильное сопротивление, пути к отступлению могли быть легко отрезаны, да мало ли что еще могло произойти. Однако акция была задумана красиво, а осуществлена — блестяще. Взлетев на второй этаж отеля, Скорцени театральным жестом распахнул перед дуче «дверь на свободу». «Я знал, что мой друг Адольф Гитлер не покинет меня», — пролепетал ошарашенный пленник. «По правде говоря, — пишет в своих воспоминаниях Скорцени, — человек, находившийся передо мной, одетый в явно широкий для него гражданский костюм далеко не элегантного покроя, вовсе не походил на фотографии, которые я видел до этого. Черты его лица не изменились, но он очень состарился. На первый взгляд казалось, что он тяжело болен, и это впечатление усиливалось небритой бородой и особенно короткими волосами, которые покрывали обычно голый череп».

Спустя четверть часа нехитрые сборы были закончены. Грузный дуче в сопровождении Скорцени с трудом втиснулся в маленький самолетик «физелер-шторьх», сумевший приземлиться на крохотной и неровной площадке. Теперь ему предстояло разогнаться на коротком расстоянии перед обрывом, но мотор не заводился. Летчик, капитан Герлах, один из асов немецкой авиации, принял решение завести мотор на ходу. Это было чрезвычайно опасно, так как недостаток скорости неминуемо перевел бы перегруженный самолет в штопор. Дуче, имевший лицензию пилота и не раз садившийся за штурвал, вмиг оценил степень угрозы. Но ему повезло и на этот раз. Самолет все-таки набрал нужную скорость и вскоре доставил Муссолини на военный аэродром в Пратика ди Маре. Никакой необходимости в столь рискованном перелете не было: дуче мог спуститься на фуникулере и беспрепятственно добраться до ближайшего аэродрома. Однако в этом случае эффект от «блистательной операции» Скор-цени был бы утрачен. Задуманный спектакль или «спортивный трюк», как выразился генерал Солети, следовало выполнить до конца. В Пратика ди Маре дуче пересел в большой военный самолет, доставивший его в Вену, а затем в Мюнхен, где он встретился с семьей.

Ракеле с детьми жила в «Рокка делле Камминате» под надзором местных военных властей и полиции. В быту семья не испытывала каких-либо неудобств, и ей ничто не угрожало. Ракеле не имела представления о том, где находится муж, но она получала от него письма и отвечала на них. После оккупации Италии гитлеровцами охрану замка взяли на себя солдаты СС, но уже через несколько дней Гитлер прислал за семьей Муссолини самолет, который перевез ее в Мюнхен. В своих воспоминаниях Ракеле пишет, что этот жест фюрера произвел на нее сильное впечатление и она испытывала к нему глубокую благодарность.

Встреча с мужем была очень бурной и трогательной. Слезы, объятия, поцелуи, радостный визги неумолкаемое щебетание детей — все это слилось в едином восторженном порыве и на какое-то время заставило забыть о той боли, которую Ракеле испытывала после рассказов прислуги о Кларетте Петаччи. Она чувствовала себя глубоко униженной и оскорбленной. Ничего подобного прежде не случалось: любовницы мужа появлялись и рано или поздно исчезали, но семья всегда оставалась на первом плане и приумножалась. Ракеле по-настоящему вступала в бой лишь тогда, когда ощущала угрозу благополучию своего гнезда, как в случаях с Идой Дальсер и Маргеритой Сарфатти. Но в те годы она была еще молода и способна конкурировать с ними по части женских ласк. Новая же соперница в этом смысле оказалась совершенно недосягаема. Кроме того, она сумела так привязать к себе Бенито, что их связь тянулась целую вечность и приносила ей, как люди говорят, немалую пользу. Ракеле не могла все это сразу забыть и простить. Она лишь выжидала подходящий момент, чтобы выплеснуть в лицо Муссолини свою обиду и горечь.

Дуче был жалок. В ответ на сыпавшиеся на него градом обвинения он поначалу смиренно молчал, ибо возразить было нечего. Глядя на распалявшуюся жену, он ничего не отрицал, не оправдывался, но и не раскаивался в содеянном. Однако ссора набирала обороты, Муссолини тоже начал заводиться. Дело кончилось громкой бранью, хлопаньем дверьми и чуть было не дошло до драки. Тем не менее пар был выпущен, и Ракеле считала инцидент исчерпанным. Дуче тоже так думал. Во время заточения он не имел никаких сведений о Кларетте и лишь изредка вспоминал о ней. Все, что было связано с Пе-таччи, казалось ему далеким прошлым, возврата к которому быть уже не могло. Его единственным и искренним желанием было уйти на покой, уединиться где-нибудь в глуши, никого не видеть и не слышать.