Федор Раззаков - Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард

Я промолчала, лишь многозначительно посмотрела на него и позвонила в секцию, попросив принести лотки с обручальными кольцами. По моему совету, он выбрал обычные тоненькие колечки, без всяких наворотов. После чего пригласил меня на концерт: «Я вам позже сообщу, где он состоится, — сказал Володя. — Но обещаю, то это будет лучшее выступление в моей жизни!». Однако меньше через две недели его не стало…».

Желание Высоцкого обвенчаться было столь велико, что он полдня потратил на то, чтобы отыскать церковь, где бы согласились провести это мероприятие. Но везде им было отказано. Причина — в паспорте Высоцкого была отметка о регистрации законного брака.

Что это была за акция со стороны Высоцкого, до сих пор неясно. То ли он уже окончательно определился в своем выборе между Мариной и Оксаной, остановив выбор на последней, то ли просто хотел ее умаслить — ведь она уже почти два года была его любовницей и, видимо, уже тяготилась этой «должностью». Но если он действительно хотел порвать с Мариной, то должен был понимать, что этот поступок мог навсегда закрыть ему дорогу на Запад. Впрочем, эта дорога, ее активная сторона, как мы помним, по сути закрылась для него еще в конце 79-го, когда вскрылось его пристрастие к наркотикам.

18 июля Федотов достал Высоцкому очередную дозу наркотика. Отметим — в последний раз. Перед этим Федотов провел беседу с Высоцким и объяснил ему, что можно выйти из зависимости, перейдя на алкоголь, а про наркотики надо забыть. Высоцкий с этим согласился и на следующий день, досмотрев торжественное открытие в Москве 22-х летних Олимпийских игр, сорвался в запой. По словам А. Федотова,

«19 июля Володя ушел в такое «пике»! Таким я его никогда не видел. Что-то хотел заглушить? От чего-то уйти? Или ему надоело быть в лекарственной зависимости? Хотели положить его в больницу, уговаривали. Бесполезно! Теперь-то понятно, что надо было силой увезти…».

Здесь врач явно лукавил, поскольку есть масса свидетельств того, что именно он в первую очередь и не хотел, чтобы Высоцкого забрали в больницу. И эти свидетельства чуть ниже будут приведены.

20 июля Высоцкого навестил его сын Аркадий. Он в те дни поступал на физтех, у него неудачно складывались экзамены (две четверки), и он хотел попросить помощи у отца. Но та встреча оставила у парня не самые приятные впечатления. Вот его собственный рассказ:

«В середине дня отец проснулся. Он вышел из кабинета, увидел меня — очень удивился. Я сразу понял, что он действительно сейчас не в состоянии разговаривать…

На нем была рубашка с коротким рукавом, и в общем было видно, что дело там не только в алкоголе… А мама мне уже говорила, что с отцом происходит что-то странное, но я сам таким его ни разу не видел. Он стал говорить, что очень плохо себя чувствует, а я:

— Пап, давай подождем, пока придет Валерий Павлович…

Он прилег. Потом стал делать себе какие-то уколы — на коробках было написано что-то вроде «седуксена»… Он не мог попасть… Все это было ужасно… Ужасно. И настолько отец был тяжелый, что я стал звонить всем, чтобы хоть кто-то пришел!

И я могу сказать, что я звонил практически всем. Всем, чьи фамилии я знал. Взял телефонную книжку и звонил. Не помню, что сказали Смехов и Золотухин, но приехать они отказались.

Нина Максимовна сказала:

— Почему ты там находишься?! Тебе надо оттуда уйти!

Семен Владимирович крепко ругнулся. И тоже нашел, что мне нечего там делать:

— Уезжай оттуда!..».

21 июля Высоцкий почти весь день безвылазно провел дома. Вечером отправился в театр, где должен был играть в «Преступлении и наказании», но на сцену не вышел — уговорил Любимова его заменить. Очевидцы расказывают, что в тот день только и твердил, что скоро умрет. Все хотел вернуть людям, у которых что-то брал, долги. Из театра он заехал к Ивану Бортнику. Тот вспоминает:

«Володя зашел в шикарном вельветовом костюме с ключами от «мерседеса». Увидел у меня бутылку водки «Зверобой» и сразу: «Давай, наливай!». Я говорю тихо жене Тане: «Спрячь ключ от машины». Выпили, он захорошел. «Поехали, — говорит, — ко мне продолжать! Возьмем у Нисанова спирту». Потом спохватился: «Где ключи-то от машины?». Я говорю: «Спрятали, лучше возьмем такси». Отправились к его девушке Оксане на Грузинскую. Там Володя достал спирт, выпили, говорили допоздна.

Утром он меня будит: «Ванятка, надо похмелиться». Я сбегал в магазин, принес две бутылки «Столичной» по 0,75. Оксана устроила скандал и одну разбила в раковине на кухне. Но мы все-таки похмелились из оставшейся бутылки. Я попрощался с Володей, взял такси, уехал домой, отключил телефон и лег спать, потому что через день у меня был важный спектакль — «Десять дней, которые потрясли мир». Как потом рассказала Таня, вечером Володя пришел совершенно трезвый, взял у нее ключи от машины и уехал. Меня будить не стал…».