Моя мать много болела в детстве. Из всех болезней наиболее запомнились аппендицит и так называемая «испанка», которая очень свирепствовала в межвоенное двадцатилетие. С аппендицитом же все, видимо, обстояло таким образом, что операцию сделали с опозданием, возникли какие-то инфекционные осложнения, и мать после этой в общем-то довольно простой операции провела в больнице шесть недель. А от «испанки», зловредного гриппа, умирала дома. Бабушка уже совсем отчаялась, сидела над умирающей дочерью и только слезы проливала.
– Мамуля, – слабым голосом произнесла моя мать, – мне так бы хотелось перед смертью съесть кусочек арбуза...
Бедная бабушка сорвалась с места, помчалась в город, достала арбуз и принесла дочери. А у той уже не было сил его съесть, она лишь жалобно поглядела на него.
Как легко догадаться, моя мать все-таки выздоровела. Она и потом болела довольно часто, но это были уже мелочи, так что не стоит упоминать о них.
А вот об этом случае стоит. По соседству с бабушкиной семьей проживал печник, который прославился тем, как укротил свою тещу. Как-то, вернувшись домой под мухой, что, несомненно, придало ему бодрости, он в ответ на тещины нарекания решил раз и навсегда приструнить ее. Грозно вопросив громоподобным голосом: «Кто здесь хозяин, теща или я?»– он тут же разобрал по кирпичику свою печь. Вскоре после этого события уже немного подросшие три сестры пошли в кино и вернулись позже установленного времени. Их родители уже легли спать. Бабушке не хотелось вставать с постели, и она послала дедушку, чтобы устроил дочерям разнос. Три оробевшие сестры сидели в кухне и нервно перешептывались в ожидании нагоняя. Дедушка с грозным видом появился в нижнем белье и голосом, от которого сотрясались стены, крикнул:
– Кто здесь хозяин, вы или я?
– Папуля, только кухню, пожалуйста, не разбирай, – попросила побледневшая Люцина.
Дедушка сбежал в спальню, и проступок остался без наказания.
А спустя какое-то время дедушка снова оскандалился. Изредка случалось ему, после встречи с друзьями, возвращаться домой в легком подпитии. Изредка, распутства бабушка бы не стерпела. Возвращался он всегда потихоньку, на цыпочках пробирался к постели, света не зажигал, чтобы не разбудить уже спавшую семью. В тот раз бабушка услышала, как он возвращается, и, не раскрывая глаз, проворчала:
– В кухне, в горшке на плите бульон с мясом. Поешь, непутевый!
Обрадованный дедушка, который, разумеется, проголодался, кинулся в кухню, не зажигая света, пошарил на плите, нащупал горшок с бульоном, выпил его и принялся жевать мясо, но съесть его не удавалось, оказалось слишком жестким. Наутро бабушка подняла на кухне крик:
– Кто мочалку на клочки погрыз? Что за гангрена тут безобразничала?
Стоя в дверях кухни, тихий и покорный, дедушка робко подал голос:
– Бульон я выпил и еще удивлялся, что мясо такое жесткое. А это, оказывается, мочалка...
Вместо бульона он выпил помои, в которых бабушка отмачивала мочалку для мытья посуды. На здоровье дедушки это не сказалось. Опять исторический факт, никакой не анекдот.
На лето наша семья выезжала или в Тоньчу, или в Волю Шидловецкую.
В Воле проживал пес по кличке Шнапик, крупная дворняга высотой с двухлетнего ребенка. Больше всех на свете он любил моего дедушку, который работал в Варшаве и на уик-энд приезжал к семье. Откуда-то пес знал, когда наступает суббота, знал время прихода поезда и неизменно поджидал дедушку на перроне. Собака была невероятно умная, сама по себе, от природы, никто ее ничему не учил.
Моей маме в то время было два годика, ребенком она была непослушным и имела нехорошую привычку убегать от взрослых куда глаза глядят, не обращая внимания на запреты и приказы немедленно остановиться. Как-то раз она помчалась, по своему обыкновению, во всю прыть от бабушки, хохоча во все горло и не глядя, куда ее ноги несут, того и гляди налетит на что-нибудь и шею себе свернет. Усталая бабушка раздраженно крикнула собаке: «Шнапик, держи ее!»
Пес мигом догнал непослушную девчонку, налетел на нее, опрокинул на землю и стоял над ней, не давая возможности подняться, пока не подоспела бабушка. Та испугалась было, что собака поцарапает ребенка или еще что ему сделает, но все оказалось в полном порядке. Тяжело дыша, бабушка похвалила собаку и отвесила тумака ребенку.
Или вот еще случай. Квочка высидела утят, а они сбежали от приемной матери на пруд. Курица в истерике бегала по берегу, отчаянно созывая своих подопечных, а те и ухом не вели. Меж тем приближался вечер, надо было загнать утят в курятник. И опять бабушка крикнула: «Шнапик, взять их!» Ох, подождите, какая же это была бабушка? Наверное, прабабушка, владелица и поместья и утят, да, по логике вещей, была это прабабушка. Все время путаю я поколения, ну да ладно. Бабушка-прабабушка науськала собаку на крошечных утят и сама испугалась, как бы та их не передушила, но Шнапика уже было не остановить. И опять оказалось – напрасно боялась. Умный пес бережно вынес в зубах по одному всех утят на берег и даже перышка им не взъерошил.
Читать дальше