Генри Харрер - Семь лет в Тибете

В назначенный день мы надели дубленки, купили самые дорогие шарфы, которые смогли найти в городе, и вместе с толпой ярко разодетых монахов, кочевников и женщин в праздничных одеждах стали подниматься по длинной лестнице Поталы. Чем выше мы взбирались, тем величественнее становился вид города. Пленяли красотой сады, а дома напоминали виллы. Наш путь проходил среди бесконечных молитвенных колес, приводившихся в движение проходившими мимо людьми. Миновав главные ворота, мы оказались внутри дворца.

Темные коридоры, стены которых покрывали изображения странных божеств-хранителей, привели нас через здания первого этажа во двор. Оттуда по крутым лестницам следовало вскарабкаться на плоскую крышу. Посетители поднимались осторожно и молча. Наверху уже собралась плотная толпа. Каждый надеялся получить благословение Великого в Новом году.

На крыше располагалось несколько небольших построек с позолоченными верхом: апартаменты далай-ламы. Монахи медленно вели длинную извилистую очередь верующих к двери. Мы следовали непосредственно за монахами, а в зале приема вытянули шеи, спеша разглядеть Живого Будду за множеством голов. Он тоже, моментально забыв о своей величественности, с любопытством высматривал двух иностранцев, о которых так много слышал.

На покрытом дорогой парчой троне далай-лама сидел в позе Будды, слегка наклонившись вперед. Ему приходилось проводить так долгие часы, благословляя правоверных, чередой проходивших мимо. У подножия трона горой лежали мешочки с деньгами, отрезы шелка и сотни белых шарфов. Мы знали: нам не следует отдавать свои шарфы непосредственно далай-ламе. Их возьмет настоятель монастыря. Когда, склонив головы, мы оказались перед Богом-Королем, я не сдержался и взглянул на него. Веселая мальчишеская улыбка озарила очаровательное лицо далай-ламы, и его рука, поднятая для благословения, на секунду коснулась моей головы. Все произошло очень быстро. Несколько мгновений мы стояли у более низкого трона – трона регента. Он тоже возложил на нас руки в знак благословения. Затем настоятель монастыря повесил нам на шеи красные шарфы-амулеты и пригласил присесть в уголок на подушки. Подали рис и чай. Следуя обычаю, мы бросили несколько зерен на землю в качестве подношения богам.

Перед молодым Богом-Королем тек нескончаемый поток людей, надеявшихся получить благословение. С покорно склоненными головами и высунутыми до предела языками они являли странную картину. Никто не отваживался поднять глаза. Вместо наложения рук, которого мы и монахи были удостоены, люди получали лишь прикосновения шелковой кисточкой. Никто из посетителей не пришел с пустыми руками. Одни приносили лишь потертые шарфы, но некоторых паломников сопровождали многочисленные носильщики, нагруженные подарками. Каждое подношение тут же регистрировалось казначеем. Полезные вещи сразу направляли в хранилище Поталы. Впоследствии многочисленные шелковые шарфы либо продавались, либо использовались в качестве призов на спортивных соревнованиях. Денежные подношения считались личной собственностью далай-ламы. Они стекались в золотую и серебряную комнаты Поталы, где за многие столетия скопились огромные сокровища, наследуемые каждым последующим реинкарнированным.

Однако выражение напряженной преданности на лицах людей впечатляло больше, чем подарки. Для многих тибетцев встреча с далай-ламой являлась событием в жизни. Некоторые из них шли сюда сотни миль, периодически падая в пыль, а иногда передвигаясь на коленях. Чтобы получить благословение Бога-Короля, люди проводили в пути месяцы и даже годы, страдая от голода и холода. С моей точки зрения, простое прикосновение шелковой кисточки недостаточно вознаграждало за подобную преданность, но нужно было видеть выражение наивысшего счастья на лицах паломников, когда монах возлагал шарф на их шеи. Верующие носили эти шарфы до конца жизни как амулеты или зашивали в мешочки, считая, что они предохраняют от злых сил. Качество шарфа соответствовало статусу получателя, и на каждом имелся мистический тройной узел. Его завязывали монахи, но для министров и высокопоставленных настоятелей монастырей далай-лама проделывал это лично.

Атмосфера переполненной комнаты, пропитанная запахом благовоний и масляных ламп, со временем начала действовать угнетающе, и мы с облегчением вздохнули, когда церемония подошла к концу.

После ухода последнего паломника далай-лама поднялся и, поддерживаемый слугами, проследовал в личные апартаменты. Мы стояли без движения, склонив головы. Затем направились к выходу. Нас остановил монах и протянул каждому хрустящий банкнот в сто сангов со словами: «Джампо Римпоче ки соре ре» («Подарок от знатного Короля»).