Генри Харрер - Семь лет в Тибете

Когда студент достигал восемнадцатилетия и успешно сдавал экзамены, он присоединялся к ордену только при наличии мощной поддержки. Начав с нижней ступени, достаточно способный монах мог дойти до третьего класса иерархической лестницы. Кроме обычных красных одежд, монахи Цедрунга носили украшения, соответствующие их положению. Большинство студентов Цедрунга происходили из народа, составляя противовес влиятельным наследникам знатных родов. В Тибете в каждом правительственном учреждении на одного чиновника приходилось по крайней мере по одному монаху. Такая система двойного контроля считалась гарантией против диктатуры, одной из постоянных опасностей феодализма.

За мной послал главный казначей и предложил переделать сад Цедрунга. У меня появился огром-ный шанс: некоторые изменения планировалось также в саду далай-ламы, и, если б моя первая работа понравилась, меня могли привлечь ко второму проекту. Я с энтузиазмом принялся за труд. В мое распоряжение выделили несколько человек, и вскоре дело пошло. Теперь у меня не осталось времени на уроки английского и математики, которые я давал некоторым молодым знатным людям.

И вдруг, когда я только почувствовал твердую почву под ногами благодаря мощной поддержке монахов, судьба нанесла нам новый удар. Однажды утром нас посетил господин Кийбуб, высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел и последний из четырех тибетцев, обучавшихся в Ругби много лет назад. Явно удрученный своей миссией, он после многочисленных извинений и выражений сожаления сообщил: английский доктор находит меня вполне способным к путешествию, и правительство требует нашего незамедлительного отъезда. В подтверждение он показал заключение, где говорилось: несмотря на неполное выздоровление, я в состоянии путешествовать без риска для жизни.

Для нас с Ауфшнайтером это был неожиданный и сокрушительный удар. Собравшись с духом, мы постарались в уважительной форме изложить свой взгляд на вещи. Моя болезнь могла обостриться в любой момент, и что мне делать, если посередине изнурительной дороги я вдруг окажусь не в состоянии ступить дальше и шага? Более того, в Индии недавно начался жаркий сезон. Никто, достаточно долго дышавший высокогорным воздухом Тибета, не сможет перенести столь резкую перемену климата без ущерба для здоровья. И еще: высокие чиновники поручили нам выполнять ответственную работу. Неужели бросить ее? Мы пообещали направить в правительство еще одну петицию.

После этого дня нам никто никогда не сказал и слова об изгнании, хотя еще некоторое время нас не отпускало постоянное напряжение.

Между тем мы уже чувствовали себя в Лхасе совсем как дома, и люди к нам привыкли. Любопытствующие нас больше не посещали, только друзья. Британское представительство, похоже, убедилось: мы не представляем никакой опасности. Хотя Дели настаивал на нашей выдаче, скорейшего решения вопроса никто не добивался. А власти Тибета уже смирились с нашим присутствием.

Теперь мы получали достаточно денег и не зависели от гостеприимства Царонга, а в ходе работы обзавелись множеством друзей. Время бежало незаметно. Единственное, чего нам недоставало, – это письма из дома. Уже два года мы не имели оттуда никаких новостей, успокаивая себя тем, что наша жизнь вполне сносная и есть много причин радоваться. У нас была хорошая крыша над головой, и больше не приходилось бороться за выживание. Мы не скучали по атрибутам западной цивилизации. Европа со всей своей суетой осталась где-то далеко. Часто, слушая по радио печальные новости из нашей страны, мы грустно качали головами. Но никакого повода для возвращения домой не находили.

Все мои прошлые впечатления затмил первый официальный прием в доме родителей далай-ламы. Я оказался на нем случайно: работал в саду и намеревался посадить еще кое-какие растения, когда Святая Мать послала за мной, попросив оставить дела и присоединиться к гостям. В некотором смущении я вошел в приемный зал, где собрались блистательные персоны. Там находились около тридцати знатных особ в лучших одеждах. Атмосфера дышала роскошью. Прием давался в честь рождения младшего сына хозяйки, появившегося на свет три дня назад. В замешательстве я пробормотал поздравления и принес в подарок белый шарф, едва сумев одолжить его. Святая Мать благосклонно улыбалась. Приятно было видеть, как она, свободно двигаясь по комнате, занимала гостей. В Тибете женщины не поднимали особого шума по поводу рождения ребенка. Врачей не приглашали, сами помогали друг другу. Каждая тибетка гордилась, имея много здоровых детей. Мать их выхаживала и иногда кормила грудью до трех или четырех лет.