Генри Харрер - Семь лет в Тибете

Поэтому мы встретили праздник Святого Сильвестра по-своему, решив задержаться на станции Ньяцанг – немножко расслабиться и дать передышку животным. Наш пропуск и здесь сослужил добрую службу. Спали мы допоздна. Когда завтракали, около полудня, возле нашей юрты послышался шорох. Вошел повар бонпо с лисьей шапкой на голове и, объявив о скором прибытии своего хозяина, начал работать. Искусно лавируя, он метался по помещению, готовя достойную встречу важному гостю.

Визит высокого чиновника мог стать весьма значимым событием для нас, но, пробыв в Азии довольно долго, мы знали, что понятие «высокий чиновник» здесь довольно относительно. Вскоре прибыл бонпо в сопровождении многочисленных слуг. Это был торговец на службе у правительства. В настоящее время он обеспечивал перевозки нескольких сотен тюков сахара и хлопка в Лхасу. Услышав о нас, бонпо, естественно, захотел расспросить иностранцев. Я уверенно предъявил ему наш дорожный пропуск, произведший на тибетца хорошее впечатление. Сбросив маску строгого законника, он пригласил нас присоединиться к его каравану. Предложение нас заинтересовало, и, отказавшись от еще одного дня отдыха, мы начали паковать вещи, так как караван трогался в путь во второй половине дня. Один из погонщиков, взглянув на нашего Армина, превратившегося в скелет, грустно покачал головой и в конце концов предложил за незначительную плату перегрузить наши вещи на одного из тасамских яков, чтобы наше животное могло идти налегке. Мы с удовольствием согласились и тотчас пустились в путь. Нам пришлось следовать за караваном пешком. Бонпо и его слуги, поменяв лошадей, выехали позже, но вскоре нагнали пас.

Мы принесли большую жертву, отказавшись от целого дня отдыха и отправившись в двена-дцатимильный переход. Мой бедный пес был слишком изможден, сопровождать нас не мог, и поэтому я оставил его в селении, чтобы он не издох по дороге.

Следуя за караваном, мы ежедневно покрывали большие расстояния. Благодаря покровительству бонпо нас повсюду встречали радушно. Только в Лоламе дорожный чиновник оказался подозрительным, потребовал предъявить разрешение на проход в Лхасу и даже не снабдил топливом для костра. К сожалению, мы не успели удовлетворить любопытство ретивого служаки, поспешив укрыться в юрте: вскоре после нашего приезда вокруг скопилось множество подозрительно выглядевших людей. Мы сразу же узнали з них кхампов, но чувствовали себя слишком измотанными и предоставили остальной части нашего каравана разбираться с грабителями. По крайней мере у нас уже нечего было украсть. Кто-то из бандитов попытался сунуться к нам, но после наших окриков убрался восвояси.

На следующее утро мы обнаружили пропажу нашего яка. Прошлым вечером стреноженный и отпущенный пастись, теперь он пропал. Проходимцы, досаждавшие нам накануне, также исчезли. Отсюда следовал прямой вывод: они его и украли. Потеря яка была для нас сильным ударом. Мы вломились в юрту тасамского чиновника и в ярости бросили к его ногам вьючное седло и сбрую, заявив, что это он виноват в потере нашего животного. Мы очень привязались к своему очередному Армину, единственному яку, честно служившему нам, но не имели времени для скорби. Нужно было догнать караван, ушедший несколько часов назад вместе с нашей поклажей.

Уже несколько дней мы продвигались по направлению к огромной горной цепи. Это была Ньенчентангла. Здесь пролегал лишь один путь – через перевал прямо в Лхасу. Дорога змеилась меж низких холмов, по совершенно пустынной местности: даже диких ослов не встречалось. Погода и видимость значительно улучшились: даже на расстоянии шести миль место нашего очередного привала казалось расположенным надалеко.

Следующую остановку караван сделал в местечке, называемом Токар. Отсюда начинался подъем в горы, и очередная придорожная станция находилась в пяти днях ходьбы. Страшно было подумать, как нам удастся преодолеть такое расстояние. Однако мы очень старались не сломаться и закупили достаточно мяса, чтобы поддерживать силы.

Дни тянулись бесконечно, а ночи еще дольше. Нас окружали невероятно красочные пейзажи, а однажды караван вышел к одному из самыхболь ших озер в мире – Нам-Цо, или Тенгри-Нор. Но мы едва взглянули на него, хотя давно хотели увидеть. Долгожданное зрелище не могло избавить нас от апатии. Разреженный воздух затруднял дыхание, а перспектива подняться на высоту 20 000 футов парализовывала волю. И все же время от времени мы с восхищением смотрели на высоченные горные пики, встречавшиеся по пути.