Голиб Саидов - Рокировка длиною в жизнь

Тем, что сегодняшнее молодое поколение не состоянии связать пару слов или грамотно составить элементарное предложение? Про мат я не говорю: этому россиянина учить не надо.

Молодые люди, в начале ХХ-го века изучали древнегреческий и латынь, историю Европы и основы юриспруденции, домоводство и правила хорошего тона. Сегодняшние их сверстники тоже неплохо разбираются в латыни, зайдя в аптеку и правильно назвав название нужных «колес» или шприца; успешно справляются и по домоводству, разводя коноплю или «мастыря черняшку» из маковой соломки; о правилах хорошего тона и говорить не приходится: любая пятиклассница легко способна завернуть такой пятиэтажный мат, что старый боцман может отдыхать…

Мы очень своеобразно восприняли такие понятия, как свобода и демократия. В погоне за ними, мы с легкостью упразднили дворцы пионеров, предоставив взамен подвалы, которые идеально подходят для того, чтобы собираться в кучки и курить травку или заниматься токсикоманией; превратили дома культуры в дискотеки, где можно до одури «отжигать» до самого утра. Мы не задумываясь отменили многие «дурацкие нормативные документы» и «ненужные» ГОСТы, а потому в наших квартирах постоянно рвутся трубы, сгорают проводки, а на улицах постоянно штопается асфальт и… рушатся только что построенные сооружения. А в магазинах продаются непонятные на вкус продукты. А потом удивляемся – откуда у нас берутся эти странные болезни?

худ. Риккардо Томмази Феррони

На днях, мне довелось попасть на Большую Конюшенную. Я её не узнал: кругом рекламные вывески и сумасшедшие ценники. Хотя, внешне всё преобразилось и смотрится на порядок красивее и наряднее, нежели в советские времена. Удручало только одно – недоступность.

По бывшему Дому Ленинградской Торговли я прошелся как по музею, стараясь не зацепить ненароком дорогостоящих экспонатов и стеклянных витрин. И сразу же вспомнил моего товарища.

Очередной приезд Н… – кандидата медицинских наук, цыгана по национальности – как раз совпал с началом капитализации России и бурным ростом цен: к тому времени, всё уже было разворовано и «честно», «по-братски» поделено. Естественно, втайне от сумасшедшего народа. Петербург не являлся исключением.

И вот, решившись прогуляться по Невскому, мы незаметно для себя свернули на Большую Конюшенную и очутились вскоре внутри здания ДЛТ (Дом ленинградской торговли). Надо ли говорить, насколько изменился его облик с советских времен.

Нашему ошарашенному взору предстало всё буржуйское великолепие, которое раньше было доступно лишь на экране телевизора. Тут и там сверкали ослепительные витрины, с невиданным прежде товаром и непонятными для обычного смертного ценниками, заканчивающиеся многочисленными нулями. Все впечатляло и выглядело привлекательно, шокируя и гипнотизируя скудный ум обывателя, привыкшего видеть на прилавке только соль, сахар и спички…

И вот, находясь в самом эпицентре этой сказки, мой товарищ, как бы в прострации, окидывая изумленным взором весь этот блеск, медленно и глубокомысленно изрек, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне:

– Да-а… Я понял только лишь одно: надо воровать, воровать и ещё раз воровать.

В эту минуту я как никто другой прекрасно понимал, что творилось в бедной цыганской душе, а потому был вполне солидарен с его почти ленинской формулировкой, означающей всего лишь одно: рассчитывать в наше время на обычную зарплату не только бессмысленно, но даже глупо, если не сказать, преступно…

худ. Пэм Крук

Выйдя на улицу, я глубоко глотнул свежий прохладный воздух. И пройдя с десяток метров в сторону Невского, оказался возле «Пышечной». Той самой, в которую некогда водил своих маленьких детей. Помнится, там работала красивая полненькая повариха Валя, которая всегда любезно нас встречала. А однажды, даже специально пригласила вовнутрь, чтобы продемонстрировать всю технологическую цепочку. Дети заворожено смотрели, как из специального аппарата выдавливались колечки теста и, плюхаясь в кипящий жир, постепенно превращались в пышные – как и сама тётя-Валя – плюшечки. Эту познавательную экскурсию они запомнили на всю жизнь.