«После того как я отправил последнее письмо домой, мы продолжали поездку. Перемен никаких, если не считать того, что мы покинули равнины и вступили в гористую местность, заросшую кустарником. Дороги ужасные, но путешествовать тут гораздо приятнее, чем по равнине, так как виды здесь весьма разнообразные. К тому же можно время от времени вместе с лошадью „нырять“ в кустарник в поисках дичи, однако перед этим рекомендуется повнимательнее осмотреться по сторонам. На днях я пренебрег этим правилом, съехал с дороги и уже через пять минут не знал, как вернуться.
Человек, заблудившийся в этих местах, может сразу же начать себя оплакивать. Я же плутал до тех пор, пока не заметил на холме, милях в двух, три домика сельского типа. Они показались мне прекрасными, тем более что уже наступал вечер, мрачный, с холодным восточным ветром, гнавшим перед собой низкие облака и туман. Я с трудом взобрался на холм вместе со своей усталой лошадью и собаками. По пути пришлось преодолевать гряды камней и глубокие потоки. Уже спускалась ночь, когда мы достигли первого домика.
Еще издали меня поразила царившая кругом тишина, а когда мы приблизились, я разглядел, что сливы и гранатовые деревья в саду заросли колючим кустарником и ежевикой. Плоды никто не собирал — их склевывали птицы. Я въехал во двор, и глазам моим представилось грустное зрелище полного запустения. То же самое было и во втором, и в третьем дворе. Я выбился из сил, но перспектива ночлега в зарослях или покинутом доме казалось мне мало привлекательной, и я решил предпринять еще одну попытку найти дорогу.
Я проехал около полумили, но тут как из ведра полил дождь и мигом вымочил меня до костей. Я совершенно продрог и, повернув лошадь, направился в темноте обратно к домикам. Вскоре я внезапно наткнулся на кафра, пробиравшегося через заросли. В тот момент даже встреча с ангелом не была бы мне приятнее.
Не обошлось, однако, без затруднений. Я не знал языка кафров, а он — ни слова по-английски. К счастью, я помнил кафрское прозвище м-ра Шепстона — Сомпсеу, Могучий Охотник. Оно известно здесь всем, а потому я сумел втолковать своему новому приятелю, что путешествую вместе с Могучим Охотником и что у нас четыре фургона. Кафр не видел их, но слыхал, что они находятся неподалеку. Полагаясь на свое чутье, он безошибочно взял направление на дорогу, от которой я удалился миль на пять. Выйдя на нее, он сумел при слабом свете звезд найти следы фургонов и, удостоверившись, что они действительно прошли здесь, решительно свернул в заросли. Мы продвигались по ужасающей местности, на которой любая лошадь, кроме моего пони басутской породы, переломала бы себе ноги.
Мы прошли так миль восемь, и я стал уже подозревать, что мой друг не выдержал холода (для местных жителей даже незначительное похолодание убийственно) и направляется в свой крааль. Однако, к моему изумлению, он снова вывел меня на дорогу, а затем и к фургонам. Приятно было опять увидеть их! Губернатора я нашел в большой тревоге.
Спустя два дня мы отправились в крааль Пагате. Это довольно могущественный вождь, которого мы поддерживаем. Ему подчиняется около пятнадцати тысяч человек. Крааль его — отличный образец ставки вождя племени. Расположен крааль на возвышенности, разделяющей две огромные долины. По дну одной из них течет река Муй. Нам открылся чудесный вид: в двух тысячах футов под нами простиралась равнина с прекрасными холмами, заросшими кустарником до самых вершин. Еще ниже протянулась серебряная лента реки. Мы, англичане, редко восхищаемся мирными пейзажами, нам подавай обязательно природу дикую, да еще величественную.
Крааль — очень любопытное селение. Оно занимает около десяти акров. Сначала идет внешняя ограда, защищающая хижины, а затем более крепкая, внутренняя, за которой в час опасности укрывают скот. Жилище вождя находится на самой вершине холма и тоже обнесено оградой.
Мы отправились в главную хижину и освежились кафрским пивом.
На следующее утро Пагате устроил в нашу честь военные пляски. Это одно из самых странных и диких зрелищ, какие мне приходилось видеть. В плясках участвовало не очень много народу, потому что за один день трудно собрать всех воинов, но все же человек пятьсот явилось.
Пляски происходили перед нашим лагерем. Сначала вышел вестник с плюмажем. Плечи и пояс его обвивали бычьи хвосты, правое колено украшал браслет из длинных белых волос, на голове кольцо с заткнутым за него пером журавля местной породы. В одной руке он держал большой белый щит из бычьей кожи, а в другой — ассегаи. Впрочем, их заменяли длинные палки, потому что пользоваться настоящими ассегаями в подобных случаях не положено.
Читать дальше