Анатолий Шевченко - О Борисе. И — не только…

Да уж! Сувениры, халаты, книги, значки — куда ни шло! Разряд — памятные подарки! Вместе с тем, когда на столь высоком уровне вручается медаль из чистого желтого металла весом в двести пятьдесят граммов с «хвостиком» и стоимостью в десятки тысяч вечнозеленых, это называется совсем по-другому. Причем «давал» тот, кто занимал в государстве пост министра, а «брал» действующий депутат парламента!

Ну, а что «принимающая» сторона? Слегка поперхнувшись, прокашлявшись, медаль приняла с благодарностью. Но… без удивления.

Так и должно быть!? Так!?

Тосты же продолжились дальше…

Гибель Бориса Александрова на всех повлияла неоднозначно. Большинство поклонников его хоккейного таланта, конечно, скорбили. При этом понимали, что глубокими вздохами ситуацию уже не изменить.

Что делать? Стихийно, спонтанно родилась в те дни и месяцы мысль о создании Фонда имени Бориса Александрова. На первых порах идею никто не поддерживал. Да и сам механизм этой общественной организации не был сформулирован четко и понятно. До тех пор, пока предметно не удалось поговорить с Виктором Сидоровым — руководителем усть-каменогорской мостостроительной компании, давним ценителем хоккея и его признанным знатоком. Прагматик, хороший организатор, он сразу из идеи вычленял нужное и направлял совместные усилия на реализацию конкретных направлений. Первым и результативным делом стала помощь человеку, который просто угасал. Вот что этому предшествовало.

В 2003 году, возвращаясь из Ярославля, где проходил чемпионат мира среди юниоров, в Москве я навестил земляка, о котором много слышал, но лично не знал. Из-за покоробленной филенки дверей грязно-коричневого цвета послышались тяжелые шаркающие шаги. Затянувшаяся пауза, скрежет с трудом поддавшегося замка и, наконец, дверь распахнулась. Высокий грузный мужчина, подавая для приветствия левую руку, смотрел глазами, в которых кроме боли ничего не было. «Вы хотели меня увидеть? А нужно ли?».

Достаточно беглого взгляда, чтобы понять: это и есть убежище потрясающей нищеты. Дед кресла (или, точнее, то, что от них осталось) не выдержали натиск десятилетий и вес хозяина, который просто обрушивался в продавившиеся сиденья, лишаясь опоры костылей или трости. Облезший стул, жалкий столик и в тон им из советских времен диван-кровать, явно дышащий на ладан и ужасающий своими выпуклостями и впадинами. Хочешь не хочешь, а поневоле замечаешь пыль по углам и грязь под ногами. Ей-ей, не в упрек хозяину. У него повреждены обе ноги, правая рука со вспухшими пальцами вывернута в неестественном положении, травма позвоночника сковала когда-то могучий торс — все это вместе не позволяет элементарно наклониться, чтобы поднять с пола даже уроненную таблетку. Вот чего действительно много, так это пустых пузырьков и оберток от лекарственных препаратов. Без лишних (и неуместных!) вопросов понятно: жизнь без таблеток и инъекций может прерваться в любую секунду. И, как бы опережая расспросы по этому поводу, мой собеседник, перехватив изумленный взгляд, поясняет:

— К травмам добавился и инфаркт. Теперь одна борьба — за выживание. Хотя трудно. Суточные проблемы — еда плюс лекарства — позволительно решать на сумму в один (!) доллар…

Нет ни капли рисовки, позерства, призыва к жалости, а совершенно иное. Когда сменяющиеся друг друга обстоятельства абсолютно одного и того же черного цвета загоняют в угол или подвигают к краешку зияющей пропасти вчерашнюю знаменитость, переоценка значимости рано или поздно наступит. Сегодняшнюю невостребованность один пытается утопить в горячительном напитке, другой — забыться в иллюзорном мире наркотиков. Есть и третьи — они с маниакальной страстью с балкона десятого этажа разглядывают снующие потоки равнодушного к ним города-муравейника. Такой человек начинает мириться с тем, что он здесь уже не жилец, и его шаг в пустоту отодвинут наличием болеутоляющих лекарств и оставшейся волей. Конечно, если кто-то есть рядом, можно ухватиться за протянутую руку или опереться на подставленное вовремя плечо. Тогда тонкая ниточка бытия преждевременно порвана не будет.

По всему чувствовалось, что моему новому знакомому боли от старых переломов и порванных связок доставляют непрекращающиеся страдания и делают бессонные ночи такими длинными. А ещё и травмирован позвоночник… Так какое сердце выдержит?

Усугубляет все эти страшные болячки полное одиночество. Не сложилась семья в молодые — звездные! — годы, и теперь только нечастые звонки старых друзей, да ещё более редкие визиты в эту маленькую и неуютную квартиру. Слева пропасть, справа стена, а впереди тьма непроглядная…