Михаил Арлазоров - Жуковский

Многим «кандидатам на великое» преподавание физики в гимназии показалось бы скучным. Еще бы! Вместо решения великих проблем науки, взамен открытий, сулящих исследователю лавровый венок победителя, предстояло изо дня в день настойчиво, планомерно, преодолевая даже известное сопротивление, вкладывать в головы гимназисток азы физики. Однако новые обязанности увлекли Жуковского.

Скромная служба в гимназии сыграла в его жизни большую роль. Это она привила вкус к эксперименту — ведь без опытов уроки физики в средней школе мертвы. И если учитель Жуковский видел в эксперименте средство наглядного, доходчивого объяснения, то исследователь, каким стал он впоследствии, превратил опыт в фундамент теории, объединил эксперимент с теоретическим расчетом, влив тем самым новую свежую струю в развитие любимой им механики.

Жуковские быстро обжились в Москве, перенеся в квартиру, расположенную неподалеку от Краснохолмского моста, уют и патриархальные нравы ореховской усадьбы. Гостей встречал лай Маски и Капитана Немо. На окнах зеленел плющ, посаженный заботливыми руками Марии Егоровны. В гостиной стоял рояль, в кабинете, на оленьих рогах, хозяин повесил ружья и ягдташ, а на коврике над диваном был изображен сеттер, делающий стойку.

Уют — вот самое характерное для московской квартиры Жуковского. Сюда на ласковый огонек вечерами часто сходились друзья.

Незаметно летит время. Когда человек счастлив и увлечен работой, ему некогда оглядываться и смотреть на часы. Жуковский учит гимназисток физике, посещает заседания научных обществ, уделяет много времени семье и друзьям, заседает в суде присяжных.

В число присяжных Николай Егорович попал неожиданно для самого себя. Однажды, вернувшись домой, он обнаружил повестку из городской управы, предписывавшую ему выполнить свой долг, а заодно предупреждавшую, что в случае уклонения от этой обязанности он будет подвергнут штрафу.

Получению этой повестки предшествовала долгая и сложная процедура. Чиновники городской управы составляли аршинные списки, занося в них тех, кто смог пройти через частые сита имущественного и бытового ценза. Когда списки были готовы, «отцы города» под председательством предводителя дворянства устроили еще одну жесточайшую чистку. Каждому из них давалось право без малейших объяснений исключить трех человек. Только после этого по жребию окончательно определили имена тех, кому предстояло выполнить свои гражданские обязанности в суде. Им-то и рассылались повестки, подобные той, что была доставлена на квартиру Жуковскому.

Вернувшись в Москву, Николай Егорович встречается со своими профессорами и знакомыми по кружку Брашмана. Один из них, профессор Летников, принял в его судьбе живейшее участие. В 1871 году Летников рекомендовал его приватным преподавателем в Императорское московское техническое училище, и Николай Егорович становится им с 1 января 1872 года. После того как однокурсник Жуковского по университету В. В. Преображенский получил кафедру в Одессе и оставил училище, Николай Егорович был зачислен на его место в штат.

Жуковский уже совсем не тот, каким он был всего лишь три года назад. И куда только девалось ощущение неполноценности, подавленности, обреченности, так мучительно разъедавшее душу! Молодой преподаватель полон сил, веры в завтрашний день. Каким хорошим спокойствием дышит письмо, в феврале 1872 года отправленное в Петербург, к Щукину:

«Я теперь стал записным учителем, — сообщает другу Николай Егорович, — место Преображенского получил и, кроме того, читаю в женской гимназии и на женских курсах. На последних я читаю теперь по физике теплоту, но после масленицы буду читать механику. Вообще в материальном отношении я устроился довольно изрядно (получаю 1 500 рублей в год) и могу спокойно заниматься своим делом, то есть изучением механики. Но до сих пор еще не принимался за него сурьезно, не выбрал еще окончательно темы для диссертации.

Педагогические занятия мне приносят некоторое развлечение, в особенности весело читать в женской гимназии. Гимназистки у меня очень старательно учатся…»

Спустя два месяца, в очередном письме из Москвы, Щукин читал:

«В гимназии все свои дела покончил. Все экзамены мои прошли. В Техническом училище будут длиться до 26 мая. Занимаюсь теперь на свободе обдумыванием диссертации, которую буду писать летом…»

Начало работы в Техническом училище было большим событием. Именно здесь, на одной из улиц той части города, которая во времена Петра именовалась Немецкой слободой, и началось сближение Николая Егоровича с инженерной практикой.