Тито Гобби: Мир итальянской оперы

На мой взгляд, чрезвычайно важно, чтобы оперный певец умел гримироваться сам или по крайней мере чтобы он был в состоянии, исходя из своего собственного опыта, подсказать гримеру, какой грим для него наиболее приемлем. Никто на свете не знает лицо человека лучше, чем он сам, — только он ведает, насколько сильно отражает оно состояние его души, насколько быстро реагирует на смену разноречивых чувств.

Поэтому настоящий актер должен немало часов проводить перед зеркалом. И отнюдь не ради самолюбования. Только так он находит и отрабатывает незаметные, едва уловимые приемы, с помощью которых сможет потом придать своему лицу любое выражение: и горя, и восторга. Такое самопознание и постоянный внутренний контроль необходимы певцу, иначе на сцене он будет глупо, неубедительно гримасничать.

Выражение лица рождается мыслью, именно мысль заставляет лицо мгновенно меняться так, чтобы оно все время соответствовало словам, которые произносит ваш герой. Каменная физиономия на сцене ни к чему (вот в покере — там это нужно), если только, конечно, «окаменелость» не диктуется самой сутью образа.

Поэтому вглядывайтесь в себя, пользуйтесь не одним, а двумя-тремя зеркалами сразу: нужно представлять черты своего лица во всех ракурсах (публика-то будет наблюдать за вами с разных сторон). Тогда вы сможете с помощью грима и мимики менять, подправлять свой облик.

Вам нужно стать другим человеком, и дело не только в том, хорошо или плохо вы разрисовали себе лицо, — вам надо изменить свой характер, свои мысли так, чтобы и внутри вы были неотличимы от того, на кого хотите походить внешне. Сначала представьте, хотя бы в уме, как должен выглядеть ваш герой (а если можете, то попробуйте вылепить его фигурку из пластилина). Сидя перед зеркалом, закройте глаза — пусть он встанет перед вашим мысленным взором как живой. Теперь откройте глаза и вглядитесь в свое жалкое лицо: как оно невыразительно, бесцветно! Выясните для себя, что именно надо исправить, изменить, чего вам не хватает, — выясните и накрепко запомните. Не правда ли, забавно ощутить в себе второе «я»? Вас теперь двое, и вам никогда не найти лучшего товарища.

Хорошо, если у вас обнаружится много собственных фотографий; тогда прямо на них тушью или мелком вносите в свой облик нужные исправления. Если же девиз ваш — «экономь во всем», возьмите только одну фотографию, а еще кусочек стекла и краски, которые можно будет потом смыть (кстати, именно так мне довелось готовиться к роли Скарпья).

Боже вас упаси изображать морщины на своем лице с помощью черной или белой краски. Это вообще не краски, а черт знает что; выкиньте их лучше и никогда больше не покупайте. Морщины, родинки, пятнышки — все, что там бывает на лице у человека, — наносить надо с помощью того же грима, которым проложено все лицо; цвет должен быть один и тот же, оттенки разные — где-то погуще, где-то потоньше. Гримироваться надо, следуя рельефу мускулов лица: здесь эта «красота на один день» прежде всего понадобится для того, чтобы сделать старика молодым, а не наоборот.

Я сыграл немало ролей, а к помощи гримера прибегал очень редко, да и то нужен он мне был только лишь в качестве доброго советчика. Но, конечно, из того факта, что я не привык слепо доверяться пусть искусным, но все-таки чужим рукам, вовсе не стоит делать вывод, что я вообще ни в грош не ставлю этот род театрального искусства. Напротив, он необходим для успеха спектакля. Нынче я, как режиссер, особенно охотно прибегаю к сотрудничеству гримера. Вначале мы вместе внимательно изучаем характер каждого героя, а потом, когда придем к единому решению и остается лишь воплотить его в реальность, я целиком полагаюсь на мастерство гримера.

Подумайте, ведь грим — это тот мост, по которому вы можете перейти пропасть, отделяющую вас от мира грез. Вы попадете в ту чудесную страну, где все возможно, где на несколько часов ваши мечты, ваши восторженные стремления станут реальностью. Обычно я приходил в свою театральную уборную за 4–5 часов до спектакля и там, в тишине, старался сосредоточиться на своем втором «я». Я потихоньку строил, создавал его внутри себя, пока не добивался подлинности, пока не начинал чувствовать, по-настоящему верить, что стал тем, кем хотел выйти на сцену, — и это было важнее всего.

С каждым представлением добавлялось что-то новое. Чуть сильнее (или, наоборот, слабее) оттеню брови, нос, губы — так, как мне покажется нужным в данный момент. Я вообще считаю абсолютно необходимым, чтобы облик героя от спектакля к спектаклю пусть ненамного, но менялся, иначе он потихоньку начнет выпадать из действия и приестся партнерам, с которыми разделяешь и груз ответственности, и бремя успеха. Я просто-таки убежден в этом, но, конечно, никакие нюансы не должны разрушать единство образа. Необходима изменчивость в выражении при постоянстве сути, иначе это единство распадется.