Тито Гобби: Мир итальянской оперы

Есть еще одна ловушка, в которую попадаются неопытные певцы: для них кажется естественным начинать pianissimо (например, в арии Неморино из «Любовного напитка») на очень слабом звучании. Тут же возникает неуверенность: нельзя ни приглушить звук еще больше, ни тем более усилить его — для этого у голоса просто-напросто нет возможностей. Потому голос начинает дрожать. Избежать этого очень легко: вначале надо как раз выдать настоящий, хороший, наполненный звук, а уж потом при первой возможности ослабить его, но только количественно, а качество его и полноту сохранить, добавив дыхания.

В этой главе я вовсе не хочу преподать урок пения per se (в чистом виде — лат.). Мы просто начали подниматься по нашей лестнице и открываем одно за другим небольшие оконца. Это только подсказки — ни в коем случае не раз навсегда установленные правила. Недаром ведь я сорок семь лет пел, а еще больше думал.

Всегда мысленно разберите свою роль заранее и только тогда ищите ответы на все возникшие вопросы. Правду говорят, что оперный певец всегда ходит по туго натянутой проволоке: стоит раз оступиться — кувырк! — и ты уже смешон и жалок. Однако постарайтесь во время представления не быть напряженным, как канатоходец. Надо просто хорошо, спокойно подготовиться к спектаклю — это поможет вам расслабиться и показать себя с наилучшей стороны. Продумайте все заранее, и многие, если не все, проблемы разрешатся сами собой. Когда будете петь, не прислушивайтесь к себе слишком внимательно: станете понижать тон и не сможете как следует держать звук. Так неопытный велосипедист, уставившись взглядом в дорогу перед своим носом, не замечает надвигающуюся издали опасность.

Теперь о том, что вам делать со своим телом. От талии до пяток вы обязаны быть недвижны, как скала. А вот шея должна остаться гибкой, расслабленной.

Дышите через нос.

Обязательно держите звук в фокусе вплоть до последней согласной.

Пусть во время пения в душе вашей пылает огонь! У артиста все чувства обострены вдесятеро больше, чем у обычного человека; надо только знать, когда призвать их на помощь, и они откликнутся и будут вам верными помощниками.

Стоит вам улыбнуться (если, конечно, улыбка к месту) — и голос ваш начнет излучать радость. Пойте с удовольствием и помните, что подлинная красота — внутри вас. Даже уродливый человек может быть прекрасен на сцене.

Переходя от фразы к фразе, внимательно следите за ритмом и темпом. Не забывайте, что пауза — это тоже музыка, а потому должна быть четко выверенной.

Беготня по сцене вредит мелодии. (Режиссеры, заставляющие певцов скакать вверх-вниз по лестнице, это сказано для вас.) Публика хочет видеть выражение лица артиста. Все ваши мускулы должны быть расслаблены — иначе исказится звук. По сцене двигайтесь величаво, будто вы великан ростом до потолка.

Если в тексте одно и то же слово, одна и та же фраза повторяются несколько раз, старайтесь произносить их всякий раз по-новому: с иным оттенком, иной интонацией. Публика — это чудовище, которое поминутно надо чем-то занимать, а то оно заснет. Если вы почувствуете, что хоть чуть-чуть надоели зрителю, немедленно что-то предпринимайте.

Не давайте слишком большой воли чувствам, это и вас утомит, и голос ослабит — не будет уже того огня. Расплачьтесь лучше на репетиции, тогда будете знать, где пролегает граница, за которой вы уже не в силах держать себя в руках.

Всегда играйте для публики. Тогда она вас запомнит.

Во всякой профессии, какой бы жизненный путь вы ни избрали, необходимо четко отделять важное от неважного. Конечно, совершенно незначительных ролей не бывает; но вы-то пока еще новичок, потому не придавайте своему персонажу слишком большой вес, немного скромности вам не помешает. Талант важен уже сам по себе, если это действительно талант, а я надеюсь, у вас он есть. Но, как я уже заметил в начале главы, главное — это то, чего вы с его помощью добьетесь.

Голос, если уметь им пользоваться, — величайшая сила. Поверьте, это мое утверждение не следствие самоупоения или чрезмерной гордыни. В конце первой мировой войны я часто пел для раненых в госпиталях, там собрались несчастные со всего света. И вот однажды какой-то парень — он был очень плох — шепотом попросил меня спеть ему «Аvе Маriа».

Этот бедняга был так молод, так пал духом, так одинок — ведь он был далеко от дома. Я присел у его постели, взял за руку и запел «Аvе Маriа». Пока я пел, он умер — с улыбкой.