Дмитрий Жуков - Бранислав Нушич

И вот на сцене первая трагедия юного драматурга — «Бой на Любиче». Ударов деревянными мечами о деревянные же ятаганы в ней было больше, чем слов.

Но еще больше привлекли Алку волшебники Йован Стерия Попович и Коста Трифкович. В подражание «Любовному письму» Трифковича была написана одноактная комедия «Рыжая борода». И хотя она не сохранилась, содержание ее все же дошло до нас.

Есть в народе поверье, что рыжебородые злы. Молодая жена удивлена тем, что ее добродушный чернобородый муж ежедневно запирается в комнате. Измученная ревностью и подозрениями, жена силой врывается в комнату и обнаруживает, что ее муж подкрашивает черной краской свою рыжую бороду…

Стоит ли уточнять, на что пошла шерсть, которой были набиты подушки в доме отца?

Итак, первая комедия, основанная на недоразумении. Автору ее шел тринадцатый год.

Джордже Нуша разорился окончательно. Неудачливость его стала притчей во языцех не только среди торговцев белградской чаршии, но и смедеревской. Уже никто не расписывался на его долговых обязательствах, не ручался за должника. За векселя его едва давали половину их номинальной стоимости. «Свое дело» пришлось свернуть и искать место счетовода у какого-нибудь ловкого, но безграмотного воротилы. Венский диплом, висевший в аккуратной рамочке на стене смедеревской конторы, был снят и упрятан в сундук, отправленный вместе с другими вещами в Белград, где в 1877 году Джордже нашлось место у бывшего компаньона, мясоторговца Панджела.

Новый учебный год Алка начинал в третьем классе старобелградской «реалки». В Белград же переехала и семья его закадычного друга гимназиста Евты Угричича.

Право же, лучше бы отец определил своего сына в классическую гимназию, больше подходившую к Алкиному складу ума, да и дружил реалист все больше с учениками Первой белградской гимназии.

Все оставшиеся пять классов «реалки» (а всего их было семь) Алка протащился с весьма посредственными успехами. В архиве министерства просвещения по сию пору сохранились свидетельства неусидчивости нашего героя. Его формуляры дают представление и о знаниях, которые получали ученики «реалки». Читаем отметки за шестой класс: французский — 3, немецкий — 3, тригонометрия — 3, начертательная геометрия — 3, ботаника — 3, механика — 3…

3…3…3… С трудом мы находим две четверки — по общей истории и… поведению.

В седьмом, и последнем классе положение несколько лучше: бухгалтерия и корреспонденция — 4, по языкам по-прежнему тройки, общая история — 4, космография — 4, механика — 4, технология и история изобретений — 3, алгебра — 3…

В шестом классе «реалки» с Алкивиадом училось девять человек, в седьмом — уже восемь. Алекса Карамаркович, Драгутин Степанович, Джордже Анастасьевич… Об их взаимоотношениях с Алкой ничего не известно. И дальнейшей судьбе тоже. Кого-то из них Алка однажды привел домой, представив как «лучшего» ученика в классе. Старший Нуша попросил гостя поднатаскать сына в математике, с которой Алка всегда был не в ладу, обязавшись при этом платить тридцать грошей ежемесячно. «Лучший» ученик учился еще хуже Алки, и, разумеется, приятели сговорились — вместо занятий они играли в ушки, а в конце каждого месяца честно делили гонорар.

В старших классах Алка вел себя более степенно. Но результат был все тот же. Впрочем, теперь он из класса в класс кое-как переползал. Впоследствии он сравнит себя и своих однокашников с ротой добровольцев, отвоевывавшей у неприятеля траншею за траншеей. Порой школьная наука казалась ему неприступной крепостью, располагавшей самыми современными орудиями уничтожения учеников.

«Стены и башни этой крепости были сплошь покрыты всевозможными синусами, косинусами, гипотенузами, катетами, корнями, логарифмами, склонениями, спряжениями и другими смертоносными неизвестными величинами. Можете себе представить, сколько нужно было смелости и готовности к самопожертвованию, чтобы с голыми руками идти на штурм крепости…

Но мы не трусили: мы падали и поднимались, получали ранения, в продолжение каникул залечивали их и набирались сил для нового наступления, попадали в плен и по два года томились в рабстве в том же классе, но в конце концов наша долгая семилетняя война привела нас к решающей битве за аттестат зрелости».

Этой комической гиперболой можно, пожалуй, и завершить рассказ о годах, проведенных в стенах старобелградской «реалки». А вот о том, что происходило в те же годы вне ее стен, стоит рассказать поподробнее…