Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных - Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том VI

В отписках вышестоящим органам шеф свои ошибки валит на предшественника и потом уезжает сам. Начальство судит о нем только по двум показателям: по сумме выколоченных налогов и по количеству добытых рабочих и рекрутов. Эти два фактора и определяют его успех, и все его помышления всю его жизнь — деньги и люди, люди и деньги. Из населения их выбил — и все.

— Следовательно, это главная обязанность администратора?

— О, да, главнейшая. Каждая колония получает из метрополии общую цифру налогов, устанавливаемую далеко во Франции некомпетентными людьми на основании совершенно непроверенных данных о количестве населения и суммарном доходе экономики страны. Шеф по разверстке получает свою часть и делит ее между всеми деревнями района. Во главе деревни стоит шеф деревни — поистине несчастный человек или отъявленный разбойник, в зависимости от того, кто он — принудительно назначенный администратором местный житель или отслуживший срок солдат. В распоряжении шефа кантона имеются полицейские и стражники, как при его особе, так и рассыпанные по деревням.

Стражники — негры из другого племени, оторванные от населения и плохо знающие местный язык. Их все ненавидят, оружия у них достаточно, и им на помощь всегда может прийти поблизости расквартированная воинская часть, укомплектованная туземцами других народностей.

Сбор налогов — процедура обмана и насилия. Ночной внезапный наезд с окружением деревни, с мордобоем и довольно часто с кровопролитием — это настоящая карательная экзекуция.

— Но почему же туземцы не хотят платить? Это проще и легче, чем подвергаться истязаниям!

— Они не могут платить, вот и все. Процент налога в разных колониях начисляется по-разному. Даже в одной колонии в различных районах он разный. Здесь действует принцип — лишь бы собрать деньги, а каким способом — все равно. Налог с головы платят все мужчины, начиная с пятнадцатилетнего возраста, но если денег получается мало, то заставляют платить и женщин после 15 лет. При необходимости требуют деньги со всех живых жителей деревни вне зависимости от возраста, с человека 15–20 франков в год.

— И только?

— Как «и только»? 20 франков — стоимость одного обеда в парижском ресторане средней руки. Но попробуйте добыть их здесь, в саванне или гилее. Население голодает, у них нет для продажи даже продуктов. Нужно идти на работу, а работы тоже нет или она почти даровая, потому что европейский колонист платит столько, сколько захочет, и кормит так, чтобы не все рабочие быстро умерли, а уж насчет денег — такой вопрос просто отпадает. Негр на строительстве дорог и рубке леса получает полфранка за 10 часов труда, причем половина рабочих умирает от истощения. Отсюда вытекает одно положение, имеющее для французских колоний необычайную важность: постоянная задолженность населения, массовый арест должников, их вывод на принудительную и совершенно бесплатную работу.

— Я всюду видел заключенных.

— Существование французских колоний немыслимо без бесплатного труда сотен тысяч заключенных. Заключенные рубят лес, доставляют его в морские порты, возводят правительственные здания, трудятся на казенных предприятиях, строят дороги и мосты, сохраняют их, а государство еще продает их концессионным предприятиям и частным лицам. А многочисленные чиновники используют заключенных как своих личных слуг, поваров, уборщиков, ПОСЫЛЬНЫХ, НОСИЛЬЩИКОВи так далее. Заключенные — движущая сила колонии и условие личного комфорта чиновничества. Уберите заключенных, и здешняя жизнь станет просто невозможной, замрет. Бесплатный и принудительный труд — это альфа и омега французской колониальной экономики и колониальной жизни. Мсье капитан, — консул сделал знак рукой и небрежно бросил через плечо, — скажите, кто эти носильщики, там на палубе?

— Заключенные, мсье.

— Видите, ван Эгмонт, ваш шоколадный бог — тоже не кто иной, как заключенный.

— Но они выглядят не так уж плохо.

— Да, на палубе, здесь. А в лесу? Вы не бывали на лесных концессиях внутри страны? Нет? Обязательно побывайте. Обязательно! Без этого ваше представление об Африке не будет полным.

Мы помолчали. «Он прав, — думал я. — Как же я об этом не подумал сам? Но как туда пробраться — вот вопрос. На концессии посторонних не пускают».

— Негры в аресте и в принудительном труде не видят ничего позорного, в основе этого состояния лежит несправедливость, — снова заговорил консул. — Но заключение разрушает семью и обрекает ее на голод. В первой же деревне проверьте, сколько жителей находится в заключении и сколько семей терпят невероятные лишения.