Александр Немялковский - Пир Забвения Книга первая

Как много мы мечтаем и грезим. Как горячо и трепетно ценим любимых и близких, что рядом. Нас мириады, этих радостных искорок-песчинок Вселенной, наслаждающихся бытием на гигантском солнечном побережье жизни. Побережье, над которым уже занесен пенный черный гребень вселенского океана Забвения. Необъятный, бездонный, всесильный. В следующий миг он хлынет на этот теплый золотой песок и увлечет одни, сияющие золотом и любовью, искорки в свои холодные глубины вечностылой тьмы, другие, слегка поиграв, разбросает по этому же прибрежному счастью, а третьих… третьих понесет неистовыми косматыми руками штормов Забвенья в неизведанные дали нереально далеких, неоткрытых берегов Вселенной. И в этих далях мы все равно будем силиться вспомнить друг друга, вспомнив, будем любить еще сильнее и надеяться даже сквозь непостижимость расстояний на встречу с любимыми и близкими сердцу.

Забвение. Да. Его косматая пасть о миллионе клыков рока разверзлась над Эндорой. Древний вселенский странник предвкушает усладу. Он в нетерпении, как гигантский паук, оплетший целый мир липкой, неразрывной паутиной Судьбы. Удастся ли Изгоям разорвать эти удушливые незримые путы предопределенности или же их души ждет бездвижный монолит тьмы небытия?

Я приглашаю Вас продолжить странствие по тайным скрижалям далекой, пока еще сияющей бриллиантом меж звезд, Эндоры.

Искренне Ваш Александр Немялковский.

Тиринару не спалось. Он никак не мог отделаться от преследующего его чувства. Чувства ползущего за спиной, бесшумно подкрадывающегося и нависающего невидимого ледяного кошмара, полного миазмов чудовищной злобы и коварства. Казалось, вот сейчас вдруг он выскочит, высвободится из невидимости и бросится терзать его и возлюбленную, упиваясь их агонией.

Башня Иллириэли хранила слишком много затаенной боли, мучительных ожиданий и сияющих надежд, обреченных на крушение. Слишком много даже для Великого. Тиринар попытался тайком выскользнуть из бирюзовой водяной-линзы-постели, но едва всплеск выхода подернул поверхность воды кругами, глаза Уки, казалось мирно спящей, мгновенно широко распахнулись. Немой вопрос Повелительницы вод нашел столь же немой ответ в глазах супруга.

— Вот и мне не спится, — мысленно прошептала она, покидая теплую влагу постели.

— С тобой это тоже случается? Порою вся эта жизнь мне кажется липким наважденьем. Сонным, тягучим, обволакивающим. Зовущим в никуда из ниоткуда. И я барахтаюсь в ней, пускаю пузыри, глотаю ее вязкую приторно горькую субстанцию и без конца, без конца рву себя на части в тщетной надежде проснуться. У тебя бывает такое?

— Раньше, до встречи с тобой, так было почти всегда. Без единого просвета, несмотря на все улыбки Великих и учтивые речи моего народа, — Уки нежно прильнула к плечу Тиринара и ее большие озерные глаза наполнились неизъяснимым светом.

В голове еще вертелся короткий, словно бросок копья, пространственный совет в котором Великие донесли эльфам, полученную от саблезубых лазутчиков весть о нападении Зираиды на царство людей. Тиринар знал, что в эти минуты гномьи города Горн, Рубус и Карж наполнились лязгом секир и тяжелым, тупым гулом боевых молотов. Знал, что коренастые бородачи задраивают все ходы и лазы, соединяющие ветвистое подземное царство с миром поверхности. Знал, что скользят по их телам кольчуги и заковываются в сталь гравированных шлемов головы. Боевую сталь, которая долгие тысячелетия мира уныло ждала своего свирепого часа. И вот этот миг настает.