Иван Бережной - Два рейда

Это была разведка конно-механизированной группы, созданной на базе четвертого гвардейского казачьего корпуса, которым командовал генерал Плиев. Встреча с Красной Армией, которой мы так долго ждали, состоялась! Через некоторое время прибыли танкисты. Им Колесников и передал эшелоны с грузом. Все честь по чести, даже расписку потребовал… С собой мы прихватили лишь несколько ящиков с пистолетами и…шпротами.

На полпути к дивизии нас насторожила стрельба и частые разрывы снарядов и мин на большаке Столбцы—Мир. Над дорогой кружилось звено наших «илов».

На месте нам сказали, что бой ведет третий полк. Брайко узнал о приближении передовых советских частей и повел полк в атаку на немецкую колонну, отступавшую на Мир. Гитлеровцы, подгоняемые конно-механизированной группой генерала Плиева, бросили технику и разбежались. Партизаны расчистили большак и с ходу овладели местечком Мир. Здесь произошла вторая встреча с передовыми частями 1-го Белорусского фронта.

Не обошлось без недоразумений. Партизаны приняли фронтовую разведку за немцев. Те, в свою очередь, наших приняли за противника. Вспыхнула перестрелка. Недоразумение быстро ликвидировали. Потерь ни с той ни с другой стороны не было. Все же фронтовики с недоверием отнеслись к партизанам, одетым, большей частью, в немецкую одежду.

— Кто вы такие? — спросил один из красноармейцев.

— Ковпаковцы, — ответил чернобровый, шустрый Коля Черников.

— Это мы сейчас проверим, — сказал красноармеец и позвал: —Боровских, подойди сюда!

На зов вышел невысокий, белолицый парень. Увидав его, Черников обрадовался.

— Павлик! Откуда? Вот так встреча!

— Колька Черников? Здорово! — Боровских кинулся обнимать партизана.

Красноармейцы и партизаны смотрели на обнимающихся с недоумением.

— Да что вы, не узнаете Пашку Боровских? — спросил Черников товарищей. — Это же наш, ковпаковец. Мы его, раненого, отправили с Князь-озера!

— Бывает же так! — отозвался красноармеец постарше. — Полтора года, как расстались, и вдруг — встреча!

От недоверия не осталось и следа. Партизаны угощали фронтовиков самосадом, а те предлагали нашим папиросы и сигареты…

Подразделения нашего полка на дневку расположились в лесу недалеко от Мира. Здесь нам пришлось расстаться с командиром первого батальона капитаном Шумейко.

Произошло это неожиданно. Как-то Бакрадзе отозвал меня в сторону и сказал:

— Что будем делать с Шумейко?

— В чем дело? — удивился я.

— Он совсем больной. Командовать батальоном не может.

И Бакрадзе рассказал, что давно замечает, как трудно приходится Николаю Гавриловичу. Он страдает одышкой. Особенно это проявилось, когда батальоны спешили в засаду на большак под Барановичами.

— Понимаешь, Вано, думал, помрет… Пришлось посадить его на подводу, — рассказывал Давид. — Надо отправить на Большую землю, пусть подлечится, иначе пропадет человек. Пули пощадили, так болезнь доконает.

Что поделаешь…

Шумейко я знал с лета 1942 года. Это один из ветеранов соединения… Возглавлял разведку Глуховского отряда, потом был начальником штаба батальона, недавно принял первый батальон. Отличался олимпийским спокойствием. Ничто не могло заставить Николая Гавриловича потерять спокойствие. Внешне казалось — это человек стальных нервов и богатырского здоровья. На самом деле не так… Жаль было расставаться с этим хорошим командиром.

Не откладывая, я заготовил документы. Проводить товарища собрались многие партизаны. В знак уважения ему вручили трофейный аккордеон. Николай Гаврилович Шумейко был растроган вниманием.

Так мы расстались еще с одним боевым товарищем.

В городе Мир мы расстались с подразделениями конно-механизированной группы. Двинулись по большаку на Новогрудок. Переправились вброд через речку Уша и на рассвете третьего июля подошли к местечку Турец. В это время наша авиация нанесла удар по немецким войскам, расположенным в местечке.

— Воспользуемся удобным случаем, — сказал Войцехович, замещавший Вершигору. Командира дивизии пригласил к себе генерал Плиев для организации взаимодействия. — Давид Ильич, разворачивай полк и вместе с кавалерийским дивизионом атакуй…

Авиация еще не закончила бомбить, а партизаны с ходу ворвались в Турец. На улицах местечка завязались бои… Турец взяли без особых усилий.

Вскоре колонну догнал Вершигора.

— При поддержке авиации можно воевать! — сказал Петр Петрович.