Николай Теренченко - Мы были суворовцами

Подличать мы не умели, нас этому не учили. Исключительная порядочность педагогического коллектива училища обусловливала и порядочность их питомцев.

Мне кажется, что мы учили друг друга обоюдно. Наши педагоги учили нас разным наукам, этике, культуре, а у нас учились непосредственности восприятия жизни, нашему коллективизму, духу суворовского братства.

Вспоминая свое детство и юность, я не могу припомнить ни одного поступка своих учителей, который бы порочил их честь и достоинство. Они были для нас примером порядочности и нравственности. Льщу себя мыслью о том, что в годы всеобщей подозрительности, в годы репрессии ни один наш педагог не был изгнан из училища или репрессирован, и они долгие годы творчески работали бок о бок с нами в обстановке доверия, понимания и взаимного уважения... Наши наставники были в высшей степени нравственными людьми.

... Совсем недавно я совершенно случайно узнал некоторые подробности из жизни нашего учителя Василия Яковлевича Павлова, поразившие меня своей жертвенностью и величием. Семнадцать долгих лет отдал этот человек своей парализованной матери, отказавшись от такого земного, блага, как семейная жизнь. И на склоне своих лет, больной, жил и боролся со своим недугом совсем один. И, может быть, единственной радостью и отрадой нашего учителя являлись сведения о жизни и успехах его многочисленных учеников, которых он терпеливо ждал и с радостью на них отвечал своими подробными, теплыми письмами.

В апреле 1992 года Василий Яковлевич ушел из жизни

3. Милая Гамалеиха

Антонина Алексеевна Гамалеева преподавала нам русский язык и литературу с 1944 года и почти до нашего выпуска. Долгие годы учила нас уму-разуму эта маленькая, миниатюрная и прелестная женщина с высоким благородным лбом. Это ей мы обязаны любовью многих из нас к русской классической литературе и поэзии. Это она раскрыла перед нами волшебную тайну слова, красоту русской речи. Не могу представить себе нашу Гамалеиху, как мы ее называли, грубой, раздраженной, злой. Всегда ровного характера, доброжелательна и очень деликатна. В редких случаях она выходила из себя, исключительно скупо ставила низкие оценки, всегда тактично давая понять, что ты хоть что-то да знаешь, и стоит тебе еще поработать над материалом и все будет хорошо! Свой предмет, особенно литературу, любила самозабвенно. Красиво и ярко рассказывала, голое ее был негромким, выразительным. Особенно она любила Лермонтова. Мы часто просили ее прочитать что-нибудь из Лермонтова и она делала это, почти не заглядывая в томик поэта. Обучая грамматике, синтаксису, она терпеливо учила нас обращать свое внимание не только на правописание слов, но и на такую "премудрость" как пунктуация. В этой области терпение ее не знало границ. Очень часто она приходила на нашу самоподготовку и опять бралась за свое дело. Именно от нее мы впервые узнали, что маленькая запятая может стоить человеку жизни. Вспомните расхожее выражение; "Казнить нельзя, помиловать!" Стоит небрежно переставить запятую на одно слово левее, и человек станет на голову короче. Кто сейчас помнит выражение "святая ложь"? Кто помнит забытую балладу Жуковского, учителя и наставника великого Пушкина, балладу о матери, которая внушила своему сыну перед казнью мысль о том, что как только палач подымет топор над его головой, король его помилует, даруя жизнь. Мать потеряла сына, но "святой ложью" спасла честь своего рода, своей страны.

Мы уважали свою учительницу, старались поменьше огорчать ее. Но огорчения были. Однажды она задала нам очередную тему для домашнего сочинения об Обломове. Через несколько дней мы выполнили задание и сдали его для проверки. Еще через несколько дней приходит наша Гамалеиха, сама не своя от наших сочинений. Особенно досталось за злоупотребление иностранными словами Витюше Остапенко. Запомнилось, с каким сарказмом прочитала учительница Витино выражение: "Мосье под микитки взял досье". О, нет! Такого вульгарного отношения к великому, могучему русскому языку она простить не могла и влепила Вите Остапенко единицу. Это единственный кол, поставленный Гамалеихой, который я помню.

Антонина Алексеевна горячо поощряла наших первых "пиитов", развивая у них дар стихосложения, и многие из нас втайне кропали свои вирши. Они хорошо получались у Левы Козина, у Юры Бирюкова. У нашего Юрика еще с семилетнего возраста на лбу было незримо начертано: "Будущий литератор, поэт" и прочее. Неплохо писал стихи и Витя Гузеев, вечный балагур и весельчак: с ними Виктор часто и с успехом выступал на сцене. А Лева Козин на госэкзаменах по литературе экзаменационное сочинение написал стихами и получил высший балл.