Иван Булатов - Соня Кривая

Со времени этого эпизода прошло несколько дней.

Подпольный комитет выпустил очередную прокламацию. В обращении к солдатам колчаковской армии был призыв переходить на сторону Красной Армии либо расходиться по домам, прекратив кровопролитие.

Иван Зыков отнес на вокзал пачки листовок и передал их «Орлу» для доставки в солдатские вагоны, отправлявшиеся на фронт. В карманах оставались листовки, предназначенные для распространения в городе.

Скоро комендантский час. Матрос знал, что это означает, и торопился. Он осторожно подбрасывал листовки во дворы, оставлял стопочками в таких местах, откуда их даже легкий ветерок разнесет по окрестностям.

На этот раз не успел разбросать все. Послышался конский топот. Патрульные казаки, обнаружив несколько листовок, рыскали по улицам и переулкам. Не раздумывая, Зыков перемахнул изгородь и побежал огородами. Невдалеке залаяла потревоженная собака. Ей ответила другая. «Пропасть можно», — мелькнуло в голове у подпольщика. Он притаился у стены дома, как вдруг рядом с ним тихо отворилась дверь. Выглянуло молодое бородатое лицо. Зыков сразу узнал в нем мужчину, которого несколько дней назад вместе с Касьяновым гнали в контрразведку.

— Сюда, — позвал он Зыкова.

Подпольщик нырнул в приоткрытую дверь. Она тотчас закрылась.

— Не трусь, братишка, — успокоил Зыкова спаситель. — Не пропадем. На вот, держи.

Мужчина протянул браунинг.

— Вот это кстати, — обрадовался Зыков.

С улицы донесся конский топот, но также быстро смолк.

Образцов, это был он, не отпустил в тот вечер Зыкова домой. Они устроились на одной постели. Долго не спали.

— Вот что, Иван Андреянович. Я ведь недавно был арестован, — рассказывал Николай матросу.

— Знаю, сам видел.

— За недоказанностью меня выпустили. Семеныч не выдал. Все взял на себя. «Хоть ты, — говорит, — выйди на свободу и продолжай наше дело».

На другой день Зыков рассказал о новом знакомом Гершбергу — члену подпольного горкома. Вскоре и тот познакомился с Образцовым. Так в подполье появился новый человек. Ему дали кличку — «Маруся».

Очередное собрание подпольщиков состоялось на квартире Шмакова. С любопытством ждала Софья появления начальника военного отдела штаба — Образцова. Каков он? Действительно ли храбр, готов на самопожертвование?

Первым пришел дядя Митяй.

— А вот и Николай Образцов, — представил он новенького.

— «Маруся», — подал руку тот.

— Соня.

— Оказывается, женщин здесь большинство. Но поговорим об обстановке, — как-то сразу от шутки перешел к делу Кудрявцев. — Обстановка резко изменилась. Читали, товарищи, обращение партии: «Пусть набатным звоном прозвучит по всем фабрикам, заводам, поселкам, рабочим кварталам: «Колчак идет! Зверское самодержавие надвигается!» В этих условиях надо повысить политическую бдительность, усилить работу среди населения и вооружаться. Мы с вами определили правильную линию, — продолжал Дмитрий Дмитриевич, — готовить восстание, взорвать тыл врага изнутри. В городе действует военно-революционный штаб, существуют подпольные комитеты в войсковых частях, тайно проходят военное обучение двадцать боевых десятков. Но у нас мало оружия.

Собрание поручило Образцову подготовить на рассмотрение штаба предложения, где раздобыть оружие.

Худенькая, чуть сутуловатая фигура парнишки появилась во дворе дома Николая Образцова неожиданно. Мальчик даже замер от испуга. Под навесом он увидел Образцова и вместе с ним офицеров контрразведки. «Арестовали…» — мелькнула мысль у Васи Шмакова. — «Что же делать? Бежать?»

Контрразведчики либо сделали вид, либо на самом деле не обратили внимания на внезапное вторжение парнишки. Васек пулей выскочил за ворота. Со всех ног кинулся он от опасного места. Посылая на задание, отец сказал ему, что в случае, если мальчик не застанет Образцова дома, он должен отнести записку в швейную мастерскую В. И. Гершбергу.

Наконец, вот она — мастерская. У известного портного как всегда много заказчиков. Но Вениамин Иевлевич, увидев паренька, отвел его в сторону:

— От папы? Пройди в ту комнату.

Еще не успев отдышаться, Вася начал рассказывать о случившемся.

— Я от Образцова. Его, кажется, арестовали.

— Как так?

— Во дворе у него офицеры.

На лице Гершберга отразилась тревога. Быстрыми короткими шажками он измерил комнату из угла в угол.

— Ты их видел сам? Что они делали?