Вячеслав Пальман - Кольцо Сатаны. Часть 1. За горами - за морями

— Да, но там надо сотни тысяч горшочков, пусть и меньшего размера.

— Много надо, правда. А у нас еще время есть. И женщинам легче пережить холода в большой палатке, если поставить ее среди парников, не на ветру. Пусть себе прессуют в тепле и выносят на холод, а как тепличную рассаду сюда перенесем, мелкими горшочками все парники займем, посеем в них капусту. Пышкину надо подсобить. И несчастным нашим женщинам какое ни на есть облегчение. Уж раз ты сказал тогда «а», то говори и «бэ», бери это новое дело на себя.

— Что же вы раньше-то мне не сказали?

Кузьменко смутился:

— Еще не был уверен, как поступят с тобой. Теперь ты вольный, надо самоутверждаться. Полагаю, что эту мысль — применить горшочки для капусты ты вынашивал давно, вот я и напомнил… Не обижайся на старика.

— Да что вы, Василий Васильевич! Спасибо большое. Конечно, думал, ведь если капустную рассаду высаживать на поле в горшочках уже с пятью листиками, да с корешками в перегное — это же как урожай поднять можно! Три недели короткому колымскому лету добавить!

— Для капусты можно горшочки поменьше делать. Правда?

— Тогда и возить их легче. И места, они займут в парниках наполовину.

Щеки Морозова зарумянились. Кузьменко улыбнулся. Человек при добром деле всегда на голову выше!

Пышкина им уговаривать не пришлось. Уж он-то знал цену такой технологии. Знал и трудности, двойные хлопоты. Но когда есть помощник, когда сам додумался… Спросил:

— Ты как и где устроился?

— В первом доме. С блатными…

— Ну, это мы переиграем.

Ему дали отдельную комнату в том же доме. Но все другие комнаты занимали блатари, по ночам шум, драки. Трудно сидеть за столом и писать письма. Кстати, на них почему-то никто из старых знакомых и даже родные не отвечали. Забыли? Считают погибшим? Или просто ему не отдают эти письма? И оставалась только работа. Приезжал с Дальнего поля Любимов, они вместе мастерили первые формочки, сбивали ящики. В центре парников поставили большую палатку с двумя печками. И скоро сорок женщин, Катя и Зина за начальство, начали формовать. На первый случай полмиллиона штук, на двадцать гектаров капусты. Их тесно устанавливали в низкобортные ящики и выносили на мороз,' штабель от солнца закрывали матами, чтобы не оттаивали. А в конце апреля уже набивали парники и выставляли поверх теплого навоза те горшочки. И сажали в них крохотные ростки будущей рассады.

Все агрономы Управления побывали здесь. Дело-то новое! Кто-то одобрял, кто-то пожимал плечами. Пышкин помалкивал. Он-то верил, что выигрыш несомненный и поругивал себя, как не догадался раньше.

Вдруг явились на «эмке» два офицера из Дальстроя, а с ними высокий, худющий, со впалыми щеками штатский. И сразу к Пышкину:

— А ну, показывайте этого, ну, как его — молодого, да раннего!

Позвали Морозова. Высокий шагнул к нему. Руку подал:

— Табышев, Михаил Иванович. Поскольку я главный агроном Маглага, то сразу об огороде: сам придумал горшочки для поля?

— Нет.

— А кто же? — Вопрос прозвучал сурово.

Морозов стоял и молчал.

— Коллективное творчество, Михаил Иванович, — сказал Пышкин. — Началось с Морозова и с тепличника Кузьменко. Вы его знаете.

— Еще бы! — И главный как-то хорошо засмеялся.

Опыт Дукчи начальство оценило. Табышев приехал еще раз, уже на Дальнее поле, когда за три дня пашня зазеленела почти на трех гектарах, где высадили горшечную капусту. Ходил с Пышкиным и Морозовым и все твердил:

— Даже не привяла, а? Обманули мы колымскую погоду, удлинили лето на месяц. Колдуны! Ведь колдуны, так, Сергей Иванович? И вдруг спросил:

— Сколько тебе платят, Морозов?

— Девятьсот рублей. Агротехник-бригадир.

— Бабичев, Бабичев! И не стыдно тебе, директор?

— По штатному расписанию. Он не договорник.

— Вы вот что, коллеги. Заключите с ним договор. Это раз. Назначьте агрономом — за смекалку. Это два. Человек, можно сказать, зиме на горло наступил, а вы скупитесь. Если урожай возрастет, а я в этом не сомневаюсь, то еще премию учредим. Есть за что.

Гости уехали в приподнятом настроении. Морозов с очередной машиной отправился на усадьбу. Ночевать он пошел в теплицу. И покаянно высказал Василию Васильевичу свою горесть: не по казаку чин. Не он же один эту идею вынашивал?

— Ты что-то перепутал, Сережа, — твердо сказал Кузьменко. — Да, идея наша общая. Но мы приспособили горшочки только для теплиц и парников, а ты увидел новую возможность и для поля. Ведь главный овощ для Колымы все-таки капуста! Огурцы-помидоры — это начальству. А капуста в подмогу тем, кто с кайлом и тачкой. Есть разница? И если нам Господь поможет и пошлет теплое лето, то ты на своем участке получишь такой урожай, что все ахнут! Тысячи и тысячи несчастных на приисках узнают вкус забытых щей. И помянут в молитве своей… Вот ведь как повернется наше еще хрупкое дело! Лишь бы лето дождливое…