Борис Тихомолов - Небо в огне

Фельдъегерь с пакетом - это фигура! В его громадном портфеле заключена подчас судьба дивизии, армии, фронта, жизнь тысяч и тысяч бойцов. И от того, как скоро его доставишь, зависит многое...

Туман, пурга, непогода, - летишь. Рядом линия фронта. Ой, смотри, не зевай! Наблюдай за воздухом! Маскируйся на бреющем полете, ныряй в овраги, в поймы рек, ежесекундно держи ориентировку. Не ровен час,

очутишься на занятой врагом территории, и оглянуться не успеешь - возьмут тебя в "почетный караул" "мессершмитты" и приведут на свой аэродром.

Было так с одним пилотом. Взлетел с генералом и майором на борту, взял курс на Елец. Дымка, низкие облака, чуть сыплет снежок. Погода что надо! Летит, смотрит на карту - сверяет с местностью. Все правильно: вон она - река, мост, железная дорога, которая ведет прямо на Елец...

Иногда облака закрывают землю. Не беда! Железная дорога приведет куда надо. Летит бреющим. Только столбы мелькают. Генерал с портфелем на коленях и адъютант сидят в пассажирской кабине, прислонясь к борту, спят. Измучились, устали. Трое суток без сна - шутка ли!

Смотрит летчик на железную дорогу и не видит - компас отклонился чуть-чуть. Совсем немного. Хоть бы раз глянул - вспомнил бы: от Москвы идут две дороги. Одна на Орел, другая на Елец. Рядом идут, почти одинаковым курсом. Но Елец наш, а Орел - под немцем.

Промелькнула узловая станция. "Волово!" - думает летчик. От нее до Ельца сто километров. А это было вовсе не Волово, а Горбачеве, и от него до Орла тоже сто километров...

"Сейчас будет Ефремове! - говорит сам себе летчик, а пролетает возле Мценска. - Ага, вон уже и город видать. Точно по времени. Елец!".

Оторвался взглядом от железной дороги и обомлел: справа сзади близко-близко идет "МЕ-109". Глянул налево - и там! И над головой висит. Зажали в клещи, ведут, как теленка.

Рванул газом, убрал мотор. "Мессершмитты" проскочили. Клюнул к земле в надежде уйти бреющим. Куда там, догнали, пристроились рядом, крылом к крылу, открыли фонари, скалят зубы, смеются. Им радостно: будет шнапс, будет награда, да еще какая! Видно им, как за окошком в пассажирской кабине мечутся две фигуры: генерал и майор. Уж, наверное, у генерала в портфеле что-то есть интересное.

...Очнулся генерал от толчка, глянул и все понял. На секунду зажмурил глаза: может, сон? Нет, не сон: вон они, фашистские свастики!

У майора лицо как бумага. Сидит, за сердце держится. Плохо.

- Спички! - кричит генерал и срывает с портфеля сургучные печати. Вынимает толстый пакет, кроша пальцами сургуч, обрывает крепкий шпагат.

- Спички!!

Майор зажигает сразу десяток спичек. По кабине разносится острый запах серы.

Бумаги горят плохо. Каждый листок нужно разворошить, отделить от другого и сжечь, а пепел развеять. Успеют ли?

Летчик, почувствовав гарь, догадался: "Жгут бумаги! Значит, нужно выиграть время". Потихоньку убрал обороты мотору, убавил скорость. "Мессершмитты" тоже убавили, но закачались. Для них такая скорость мала, можно свалиться в штопор, а земля рядом - опасно.

Один из летчиков, совсем мальчишка, не выдержал, ушел. Другой, что слева, с рыжими клочкастыми бровями, погрозив кулаком, приблизился вплотную и ткнул металлическим крылом в деревянное. Словно бритвой обрезал: улетел кусок консоли, затрепыхались по ветру лоскутья матерчатой обшивки. Шатнулась машина, вот-вот упадет. Волей-неволей пришлось давать обороты до максимальных.

Рыжий оскалился в довольной улыбке и большим пальцем правой руки показал вниз, на землю, где уже были видны стоявшие на аэродроме самолеты.

...Задыхаясь от дыма, генерал и майор жгут документы. Корчится в пламени красная обложка партбилета. Медленно темнея по углам и шевелясь, словно прощаясь, жалостливо смотрят с фотографий родные лица. Миг - и все исчезло в синеватом огне. И вот уже вьется струйкой дымок и рассеивается в прах серый пепел. У генерала тлеет рукав, но он не замечает этого. Лицо его строгое, сосредоточенное.

Кажется, все! Генерал расстегнул шинель и, стараясь не встречаться взглядом с майором, достал из кобуры пистолет...

Летчик попал в плен, потом бежал, вернулся. Так и стала известна эта история.

Нет уж, лучше не зевать. Лучше тысячу раз проверить, чем один раз ошибиться. Летчику, как и минеру, ошибаться нельзя. Тут не бухгалтерия. Тут уж заново не пересчитаешь. Резинкой не сотрешь и новую цифирку не проставишь.

Летал я много и жадно. Рейс из Москвы в Краснодар

и обратно - около двух тысяч километров в один конец - завершал в короткий мартовский день. То руганью и угрозами, то лаской и лестью, смотря по обстановке, добивался быстрейшей заправки бензином на конечных пунктах посадки. Но зато как хорошо было, вернувшись, увидеть на лице командира искреннее удивление.