Александр Тищенко - Ведомые 'Дракона'

На следующий день на аэродроме закипела работа. Нам нужно было построить капониры для самолетов, склады боеприпасов и горючего, землянки для жилья, столовую, клуб. На работу вышли все. Обязанности прораба взял на себя командир батальона аэродромного обслуживания, его главным советником стал инженер эскадрильи Макарищев. Они разбили нас на бригады, основу которых составили пять эскадрильских звеньев. Люди трудились на совесть, до минимума сокращая минуты отдыха.

К вечеру в Ситу прилетел комиссар полка Тимофей Евстафьевич Пасынок. Он привез газеты, журналы, письма и внушительный кисет махорки: с куревом было неважно. Махорку комиссар "зарабатывал" докладами в колхозах. Мы радовались этим дарам, но еще больше - появлению Пасынка. Он, пожалуй, был самым уважаемым человеком в полку. Смелый летчик, справедливый и отзывчивый политработник, Пасынок любил и хорошо знал людей, всегда находился среди них. С ним можно было и полечить душу, если нападет хандра, и поделиться сокровенными мыслями. К нему не постесняешься обратиться с вопросом, который не задашь другому. Но если уж провинился, то пеняй на себя.

Страдал, на наш взгляд, Пасынок одним недостатком: чрезмерным увлечением стихами и стремлением обратить нас в "поэтическую веру". Но мы из этого извлекали пользу, угадывая хорошее настроение комиссара по употреблению в разговоре стихотворных цитат. Вот и сейчас, когда мы вдоволь наглотались самосадного дыма, он сказал:

- А теперь показывайте, как планету оборудуете. - И пошел вместе с Батычко вдоль аэродрома.

Все ясно: если Маяковский пришел на помощь, то настроение у комиссара хорошее, и с ним можно потолковать обо всем, что нас в последнее время волнует. Но на этот раз мы ошиблись в прогнозах. Вчера Пасынок был в штабе дивизии на совещании. Там он узнал много такого, о чем не сообщалось в газетах: о больших потерях наших войск, тяжелом положении на советско-германском фронте, нехватке оружия и боеприпасов. Где тут до хорошего настроения! Просто он виду не показывал, что расстроен...

Вечером мы собрались у костра. Разговор, как всегда, шел о войне. На душе было тревожно. Ждали комиссара полка, который что-то обсуждал наедине с командиром эскадрильи.

Наконец в отблесках костра появилась невысокая худощавая фигура Пасынка. Ему освободили видное место. Он сел, закурил и негромко сказал:

- Ну, други, выкладывайте новости.

- Какие у нас могут быть новости, товарищ комиссар. Роем и строим. Всех волнует одно: что нового там, на фронте, - ответил старшина Патраков. Чернявый, курносый, с хитроватыми глазами, он любил захватывать инициативу в разговоре.

- Новости неважные. Фашисты продолжают наступать, - задумчиво произнес Пасынок, сдвинув фуражку на лоб. Ямочки на его щеках стали заметнее. - Но близок день, когда они покатятся обратно.

- В этом мы не сомневаемся, - Патраков обвел взглядом собравшихся, словно заручаясь их поддержкой. - Вот только не ясно, почему немцы до сих пор наступают? Ведь в каждой сводке Совинформбюро указываются тысячи убитых фрицев, сотни сожженных танков и сбитых самолетов противника. А он уже к Москве подбирается...

- Со сводками, товарищ Патраков, вы перегнули. В них сообщается и горькая правда. Наши войска ведут тяжелые бои, оставляют города... Что же касается причин временных успехов фашистов, то вы их знаете: внезапность нападения, превосходство в танках и самолетах... - Комиссар, видимо, хотел что-то еще добавить, но замолчал, вспомнив указание, полученное на вчерашнем совещании: "Не доводить до всего личного состава". Об этом совещании он рассказал нам лишь несколько месяцев спустя.

- А откуда взялось это превосходство? - не унимался Патраков. - Куда же делась наша Красная Армия, про которую даже в песнях пелось, что она всех сильней? И почему мы не бьем фашистов на их территории, малой кровью, могучим ударом? Это тоже из песни...

- И с внезапностью нападения тоже непонятно, - высказался командир звена лейтенант Тюгаев, самый спокойный и самый смелый человек в эскадрилье. - Трудно поверить, что можно проглядеть сосредоточение на границах многомиллионной армии. А почему ТАСС за неделю до войны выступило с заявлением, что фашисты не собираются на нас нападать?

Вопросы, вопросы, вопросы... Мы любили свою Родину, ее и наши судьбы были нераздельны, а потому хотели знать о ней все. В тот вечер нас впервые не удовлетворил разговор с комиссаром. Но мы были благодарны ему хотя бы за то, что он не мешал людям откровенно говорить о том, что их волновало и тревожило.