Евгений Стеблов - Против кого дружите?

Летом, на даче, поутру, у пруда занимался йогой. В конце на молитву встал. «Отче наш…» Стою на коленях. Руки к небу возвел. И вдруг стал расти. Стал огромным. Как вселенная стал. Совершенно реально. Не галлюцинация. Не иллюзия. Совершенно реально, явственно сознаю: одной рукой облако достаю, другой цветок у земли. Сценическая практика приучила к повышенному самоконтролю. Реальность происходящего была очевидной. В этот момент для меня, далекого от точных наук, прояснились понятия: сворачивание пространства, разворачивание пространства. Выворачивание пространства, когда внутреннее становится внешним, а внешнее – внутренним. Пространственная трансформация… Я не могу объяснить, но сам понимаю. И еще понимаю: человек не то, что мы видим физическим глазом, а нечто большее, связанное со всем миром, с мирами, с Богом связанное. То, что произошло со мной тогда, у пруда, никогда более не повторилось. Никогда.

Года два назад заведующая литературной частью рыбинского драмтеатра Лариса Львова обратилась ко мне с просьбой прислать поздравление к юбилейной дате театра, которое опубликуют в местной газете. Что я и сделал, упомянув в заметке о Павле Павловиче Стеблове, моем прадеде, действительном статском советнике, депутате городской думы, директоре Рыбинской мужской гимназии, потому что воспринял весть из Рыбинска как своеобразный зов предков и дал себе слово побывать на могиле прадеда. Не сразу обстоятельства способствовали тому, но наконец свершилось стараниями все той же Львовой. Четыре с половиной часа езды на машине – и я в Рыбинске. В гостинице на берегу Волги. На другом берегу виднеется старинная каменная ротонда. Главная улица – маленький Петербург. Театр полон. Вечер благотворительный, для местной интеллигенции. Учителя, врачи. Около трех часов с одним антрактом стою на сцене в нетопленом зале. Но атмосфера теплая, праздничная, доброжелательная. Вопросы, вопросы, вопросы… Ответы, ответы, ответы… Потом товарищеский ужин в кабинете директора с искренними гитарными перепевами. Пели артисты, пел директор. Я тоже пел: «Летя на тройке, полупьяный, я буду вспоминать о вас, и по щеке моей румяной слеза скатится с пьяных глаз…» На следующий день я стоял под окнами квартиры прадеда при мужской гимназии. В квартире какое-то учреждение. Однако сохранился купол домовой церкви, которую отстроил прадед. Там же его и отпевали (по завещанию). Могилу не удалось найти. Только примерное место у церкви на кладбище. Дьякон отворил храм. Я свечки поставил. Прадеду – за упокой. Папе – за здравие.

Заехали удивиться морю Рыбинскому. Водохранилище затопило прежнюю жизнь. Скрыло под водой и бренные кости сталинских заключенных, возводивших плотину. Только церковь с порушенной колокольней посреди моря на острове. Упоминание о былом. Завет. Обратно, по пути в город остановились у той самой ротонды, что видна из окон гостиницы через Волгу. Ротонда в парке барской усадьбы. Оказалось – усадьбы Михалковых. Основной дом и два флигеля сохранились в запущенном виде. Интернат там какой-то, или еще что-то. Оказалось, двоюродный прадед Никиты – полный тезка его отца. Сергей Владимирович Михалков был предводителем рыбинского дворянства. В местном музее, в бывшем здании хлебной биржи экспонируется дворянский зал. Картины, мебель, фамильный складень семьи Михалковых. В архиве сотрудники показали новое поступление – фотографию посещения великим князем Владимиром Александровичем Ярославской губернии. Великий князь в парадном мундире. Вокруг несколько человек из первых лиц региона. И среди них Павел Павлович Стеблов и Сергей Владимирович Михалков. Значит, наши с Никитой предки – люди одного круга. Знали друг друга, сотрудничали. И мы, потомки, через сто лет пересеклись судьбами. Поразительно. Вот уж поистине: тот, кто верит в случайность, не верит в Бога.

Отец мой тяжело болен. Почти не встает. Возвратившись в Москву, навестил его. Рассказал подробно про посещения Рыбинска. Он очень интересовался этим моим «поклоном» прадеду. Рассказал ему и про фото с великим князем.

– А ты знаешь, – ответил, – как дядя Витя помог брату Сергея Владимировича. Взял его на работу после освобождения из заключения и прописку помог получить. И это в те времена, когда его самого посадить могли за такое в два счета.

Виктор Викторович Стеблов, родной брат по отцу моего папы, был директором Сотого книжного магазина на улице Горького (на Тверской). Главного книжного магазина – Кремль снабжал. В советские времена, времена дефицита, к нему за редкими книгами пол-Москвы ходило. Он всех знал и его все знали. Михалков жил тогда рядом. Заходил часто. И однажды попросил дядю Витю за младшего брата, которого Сергей Владимирович только что выхлопотал из тюрьмы. Освободившись, брат не мог без прописки устроиться на работу, а без работы не мог прописаться. Замкнутый круг. Он воевал. Попал к немцам в плен. Бежал. Попал в сталинские застенки. И именно по мотивам его истории писали мы с Никитой сценарий «Барьер» в конце шестидесятых, понятия не имея, как связаны наши судьбы с судьбами наших родных. Именно ощущение взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего и не дает нам права осуждать, судить друг друга. Ибо, что мы знаем о первопричинах событий, явлений? Действительно, в большинстве своем – не ведаем, что творим. А туда же… Характеристики пишем, черту подводим… Обидами руководствуемся, самолюбиями, гордыней. И я, как в бездну, заглянул однажды в гордыню души моей… Ужаснулся. Артист, художник, всяк норовит быть первым, выделиться, прославиться. И я норовил. В дневнике юношеском записал: «Подняться над всеми, чтобы встать с ними вровень…» Все это от неуверенности, от внутренней несвободы. Сублимация. Восполнение комплексов. Комплексов неполноценности. Причина – опора на самого себя. На свои силы. Отсюда повышенная критическая самооценка, пристальная критическая оценка других, желание выдвинуться, выскочить вверх, возвыситься. «Что же тут дурного? – спросите. – Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом». А то и плохо, что силы в нас никакой нет. Все от Бога. И сила вся в Боге. Нам только усилие надо – почувствовать промысел Божий, поверить, сделать своим. Ну и с Богом… Как говорится, когда с Ним, тогда ничего не страшно. Когда с Ним, тогда польза во всем. И в радости, и в печали. Предположим: был кто-нибудь знаменит, а теперь позабыт, позаброшен. Можно в уныние, в тоску впасть, спиться, сбиться с пути. Мол: «Кем я был? И кем стал? Она – виновата… Он – виноват… Они…» Искать причины в других – удел слабых. Причины в себе, у каждого недостатков – хоть отбавляй. Не ленись, исправляйся, займись собой. Подумай: ведь ты был знаменит, а уборщица Мария Ивановна – нет. И вовсе не унывает. Вот и ты не печалься, но благодари Бога за то, что было в жизни твоей. Бог дал – Бог взял. Один дар Божий – способность, талант к чему-либо. Другой дар Божий – признание. И не всегда они совпадают в одном лице. Бывает талантливый человек, да неизвестный. Почти бездарный – везунчик, кумир. Талантлив и знаменит – тоже бывает. Бывает по-всякому. Поэтому и завидовать никому не имеет смысла. Пустое занятие. Самоедское. Сила, свобода, истина только в Боге. Бог и внутри нас, и вокруг. Бог говорит с нами, дает нам знать. Но мы порой так глухи, так слепы. Не умеем Его понять. Бог предупреждает, указывает, ведет нас. Через встречи с людьми, с книгой, с природой, со словом случайным, вырвавшимся из толпы, из экрана компьютера, телевизора…