Станислав Мыслиньский - Из одного котелка

— Ничего не понимай моя башка, — нарочно утрируя восточный акцент и корча в забавной гримасе черное от загара лицо, удивлялся он. — Винтовка большая-большая — один человек, а котелок маленький-маленький — два человека. Где справедливость? Скажите мне, джигиты…

Взрыв смеха, как обычно, вторил словам этого любимого всеми артиллеристами парня.

Но так было на самом деле. В нашей батарее котелок приходился на двоих бойцов, а автомат имел каждый.

— Закон войны, — разъяснял свою шутку Мухамед. — Целиться ложкой в котелок могут сразу несколько, а вот из автомата в противника — тут уж каждый должен отдельно.

Правда, нам, артиллеристам, возможность непосредственно встретиться с врагом и употребить по назначению наши автоматы выпадала не часто. Тем не менее каждый умел хорошо пользоваться личным оружием, а также ручными гранатами. Случались в нашей фронтовой жизни и встречи с врагом, так сказать, с глазу на глаз…

Теперь, вспоминая Мухамеда и его шутки, я совсем им не удивляюсь. Ему-то больше, чем другим, не хватало полагавшихся порций. Как сейчас вижу его, огромного, рослого, с могучими плечами, на которых, казалось, лопается гимнастерка. Это был человек крепкого телосложения и удивительной силы.

…Было это где-то уже за Ростовом. Сломав оборону наших войск на Дону, фашисты двигались вперед, бросая в бой все новые дивизии пехоты и танков.

Однажды во время переправы через какую-то речку заглох мотор трактора, тянувшего наше орудие. Положение было не из приятных: нас преследовало несколько фашистских танков, а за ними двигалась цепь пехотинцев. Сейчас успех схватки мог решить каждый снаряд.

— Давай, давай, скорей вытаскивайте орудие! — кричал командир нашего расчета сержант Сорокин. Но все наши усилия были напрасны. Берег речки был скользким и довольно крутым, а 76-миллиметровка — вещь отнюдь не легкая: весит-то она более двух тонн…

Стоя по пояс в воде, мы напрягали все силы, нот градом катился с наших лиц, но все напрасно. А рядом по воде все чаще и чаще били снаряды, разрывались спереди и сзади, справа и слева. Немецкие танки все приближались.

— Скорей, скорей! — кричал наш командир, вместе со всеми тщетно пытаясь вытянуть злополучную пушку.

И тогда Мухамед выскочил из воды на берег, где лежал длинный и тяжелый обломок ствола дерева. Не обращая внимания ни на пули, ни на осколки, Мухамед вскинул бревно на свои могучие плечи. С этим огромным бревном он выглядел как символический богатырь, чья сила удесятерялась ненавистью к врагу.

— Эх, взяли! — прорезал шум боя наш согласный выкрик.

И через несколько минут наше орудие уже вступило в бой. Таким был наш Мухамед. В знак благодарности за помощь и смекалку командир батареи приказал повару выдавать ему добавочную порцию, которой тот, надо признать, всегда с кем-нибудь делился.

Находясь среди огромных гор и скал, полуокруженные, в течение нескольких месяцев мы были почти лишены продовольствия и боеприпасов. А того, что мы получали из полковой базы снабжения или что сбрасывалось нам с самолетов, едва хватало для больных и раненых.

В те дни ни у кого в котелке не было слишком густо, однако все мы сочувствовали нашему санинструктору Нине и самому молодому среди артиллеристов Ване Жукову. Ваня был сыном батареи, и все считали своим долгом заботиться о нем. Каждый хотел поделиться с Ваней и Ниночкой последним куском хлеба или щепотью ячменя, но заставить их принять эти дары было невозможно.

Наконец настали лучшие времена и для нас.

— В сражении на Волге наши войска одержали великую победу. Под Сталинградом окружено более трехсот тридцати тысяч солдат противника, — взволнованно и радостно говорил наш командир батареи. — Еще немного, товарищи, и мы тоже двинемся с этих гор в низину, вслед за врагом.

Так и случилось.

Двадцатого января 1943 года под натиском нашей 18-й армии гитлеровцы начали оставлять занимаемые позиции на Марухском, Клухорском, Санчарском и Аллаштроцком перевалах…

Итак, вперед, по пятам врага.

«Войска 18-й армии 25 января овладели Хадыженской и начали преследование отходившего противника. Преодолев многочисленные заграждения, 2 февраля они вышли к рекам Кубань и Псекупс… В ночь на 4 февраля на участке Старокорсунская, Шабанохабль приступила к форсированию р. Кубань 18-я армия. Форсирование осложнялось тем, что лед на реке был не очень прочным и во многих местах подорван противником. Поэтому части армии переправлялись на северный берег реки небольшими группами, где с ходу вступали в бой» [33] А. А. Гречко. Битва за Кавказ, стр. 302, 304. .