Максим Чертанов - Эйнштейн

В начале мая, когда Эйнштейн был в Чикаго, в Яффе восстали арабы, погибло в результате стычек 30 евреев и 10 арабов. Британия приостановила иммиграцию евреев, что те восприняли как поощрение арабских бунтов. Однако Черчилль, в те же дни посетивший Палестину, сказал: «После того как я увидел, какие замечательные плоды взращены и какого труда, рвения и умения это потребовало, я бросаю вызов любому, кто станет говорить, будто британское правительство вправе отступить с той позиции, которую оно сейчас занимает, отбросить все это в сторону и допустить, чтобы сделанное было грубо и жестоко обращено в прах в результате вспышки фанатичных атак со стороны окружающего арабского населения».

30 мая Эйнштейны отплыли в Европу. Устали сильно, Эйнштейн жаловался Бессо: «Удивительно, как я продержался. Но теперь это закончилось, а осталось прекрасное чувство, что сделал что-то действительно хорошее». Эренфесту, 18 июня: «Сионизм действительно представляет собой новый еврейский идеал». Приплыли в Англию — там лекции в Ливерпуле и Манчестере, затем Лондон (по приглашению политика Ричарда Холдейна), лекция в Королевском колледже, где впервые Эйнштейна встретили без энтузиазма: он говорил на немецком, а британцы немцев не простили. Выступал перед Обществом еврейских студентов — там, конечно, прием иной. Встретился с Бернардом Шоу и архиепископом Кентерберийским, обедал с Ротшильдами, увидел могилу Ньютона; эстрадный театр «Палладиум» предлагал ему трехнедельный контракт. Англия ему не понравилась — пышность, дурацкие традиции. По возвращении домой он дал массу интервью об Америке: немцам хотелось слышать, что американцы «тупые», и многие газеты перевирали его слова как вздумается, точно их воспроизвела лишь «Берлинер тагеблатт»: «дружелюбны, сердечны, уверены в себе, оптимистичны и в них нет злобы и зависти».

Иоффе был в Берлине, и со второй попытки им удалось встретиться. Иоффе, «Встречи с физиками»: «Детей он воспитывал строго, но удовлетворения в семейной жизни не получил, жену не считал своим близким другом и единомышленником. Она всячески противодействовала его стремлению держаться вдалеке от всяких чествований и демонстраций его мировой славы. Я решаюсь сказать об этом потому, что это в самой резкой форме сказал мне сам Эйнштейн». Лишь из очерка Иоффе биографы Эйнштейна узнали, что тот «вместе с художником Орликом и зубным врачом Грюнбергом разрабатывал новый тип полиграфической машины для художественной графики», — судьба этого проекта, увы, осталась неизвестной. Обсуждали и еврейский вопрос: Иоффе за ассимиляцию (официальная позиция советской власти), Эйнштейн против. Вместе с несколькими коллегами, евреями и неевреями, он летом 1921 года провел курсы в пользу евреев-беженцев из Восточной Европы, произнес ряд речей в Берлине и дважды в неделю публиковал эссе в сионистских и просто еврейских газетах. 1 июля его программную статью поместила «Юдише рундшау»:

«За редкими исключениями, сто лет назад наши предки жили в гетто. Они были бедны и отделены от гоев стеной религиозной традиции… были ограничены в своем духовном развитии их собственной литературой… Зато каждый из них принадлежал всем сердцем к общине, где он чувствовал себя равноправным, где ничто не нарушало его нормального мыслительного процесса. Наши предки были довольно жалки телесно и духовно, но пребывали в завидном состоянии психического равновесия. Потом — эмансипация. Она дала нам невообразимые возможности для продвижения. Некоторые быстро нашли свое место в финансовых и социальных верхах общества… они приняли образ жизни мира гоев… Казалось, они полностью растворятся в численно превосходящих, политически и культурно лучше организованных народах, так что их следов не останется через несколько поколений… Но это оказалось не так. Похоже, что у разных рас есть инстинкты, которые работают против скрещивания. Адаптация евреев к европейским народам не смогла устранить чувство чужеродности между евреями и европейскими народами, среди которых они живут… Нации не хотят смешиваться, а хотят идти своими путями. Мир может быть достигнут только путем взаимной терпимости и уважения… Прежде чем мы сможем эффективно сражаться с антисемитизмом, мы должны избавиться от рабского менталитета. У нас должно быть больше достоинства, больше независимости. Только когда у нас будет смелость расценить себя как народ, только когда мы будем сами уважать себя, мы завоюем уважение других… Антисемитизм как психологическое явление всегда будет с нами, пока есть евреи и гои. Но, быть может, благодаря антисемитизму мы сохранили наше существование как расы…