Гавриил Илизаров - Октябрь в моей судьбе

По возвращении домой поделился своими соображениями с врачами больницы, с Я. Д. Витебским, ныне широко известным в научном мире хирургом — новатором, профессором, доктором медицины, заведующим Курганской научно-исследовательской лабораторией хирургической гастроэнтерологии, а в те годы заведующим нашим хирургическим отделением. Яков Давидович ответил коротко, но веско:

— Дерзай, Гавриил! И рассчитывай во всем на нашу поддержку. Нам разрешили построить виварий. Конечно, он ни в какое сравнение не идет с нынешним виварием нашего НИИ — крупнейшим в Европе, с его прекрасными условиями для экспериментально-теоретических исследований, но тогда я был рад и такому — расположенному в худом сарае, на десять собачек, которые все время стремились разбежаться, что, впрочем, не один раз им удавалось, поскольку не было в виварии обслуживающего персонала.

Число желающих лечиться по нашим методам росло постоянно. В хирургическом отделении областной больницы у меня сначала было 10, потом 15—20—30 больных. До предела заставили мы койками всевозможные «пустующие пространства», однако и это не помогло. Письма от страждущих шли не только из Зауралья. Все чаще обращались за консультацией, с просьбой о госпитализации инвалиды войны, последствия которой — увы! — по-прежнему видели на каждом шагу.

Вскоре мне предложили перебраться в Курганский областной госпиталь инвалидов Великой Отечественной войны, на должность заведующего вновь открывающегося хирургического отделения. Согласился охотно.

И сегодня с благодарностью, теплотой вспоминаю это небольшое, по-прежнему расположенное в окружении тополей за железнодорожным мостом лечебное учреждение, в котором мне довелось проработать почти целое десятилетие.

Настойчиво продолжая свой поиск и не считаясь со временем, я старался активно действовать, совершенствовал свой метод лечения, разрабатывал новые методики, улучшал конструкцию аппарата. У нас в Кургане необходимых условий для экспериментирования в те годы еще не было, и мне предоставили возможность ездить для этого в Свердловск, в НИИ травматологии и ортопедии. Тогда же я услышал одобрительные отзывы о своих исканиях от авторитетов отечественной хирургии — профессора А. М. Ленде, С. Я. Терновского, В. Д. Чаклина, Ф. М. Богданова. Академик Н. Н. Приоров, работавший директором Центрального научно-исследовательского института травматологии и ортопедии (кстати, сейчас ЦИТО носит его имя), пригласил меня выступить на заседании ученого Совета своего НИИ, а затем перед активом Московского общества ортопедов и травматологов.

Журналисты и зачастившие к нам в госпиталь многочисленные гости обращали внимание на такое обстоятельство: у нас не было больных с отрешенным, печальным взглядом, полным безысходности, не было пессимистов, каких в те времена в ортопедотравматологических клиниках можно было видеть сплошь и рядом. Наш госпиталь окрестили «веселой больницей». Помню, девчата из нашего отделения однажды устроили танцы под Новый год. С аппаратами на ногах танцевали! Конечно, это «пахло» нарушением больничного режима, но, согласитесь, почему не потанцевать девушкам, которые прежде годами с трудом передвигались, да и то на костылях, а теперь могут покружиться в вальсе! В общем, я, заведующий отделением, не мог наказать людей за то, что они почувствовали себя здоровыми. Придя на работу утром 1 января и проверив аппараты, надетые на ноги повеселившихся накануне пациенток, я увидел, что аппараты в порядке. Это обрадовало: раз аппараты, как и выздоравливающие пациентки-танцовщицы, чувствуют себя хорошо после прямо-таки экстремальной нагрузки, значит, конструкция надежна, прочна, не подведет!

Признаюсь, я закрыл глаза на то, что и в дальнейшем «танцминутки» проводились то одной, то другой палатой. Благо, вальсы и фокстроты сопровождались веселым смехом, «маскировавшим» эти необычные для ортопедических больниц мероприятия.

Мы разработали специальный курс «Как вести себя ортопедотравматологическим больным после выписки». Сделать это было непросто, потому что рекомендации давались людям, которые годами, а то и десятилетиями не могли сделать шагу без костылей или ортопедической обуви, а теперь, избавившись от недугов, вдруг чувствовали, что и ходить-то они как все люди не умеют.

Развивая, совершенствуя способы лечения ортопедотравматологических больных, мы прошли через множество экспериментов. Это позволило разработать сотни бескровных методик лечения (без операции) с помощью нашего аппарата. Но начало было положено в 50-е годы, в областной больнице и госпитале инвалидов войны. Именно тогда в ортопедическом словаре рядом с термином «компрессия», то есть «сжатие», появился еще один — «дистракция», что значит «растяжение», и в медицинском мире заговорили о компрессионно-дистракционном остеосинтезе, как мы назвали свою систему лечения заболеваний опорно-двигательного аппарата человека.