Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

В последующие годы моя скромная персона попала в авторитетную российскую энциклопедию персоналий «Кто есть кто в России» (включала около десяти тысяч биографий успешных деятелей в различных областях науки, техники и искусства). Меня, однако, не захлестнула волна тщеславия и самодовольства. Хотя, как известно, любое доброе событие греет душу… Но к тому времени у меня выработалась реалистичная философия, что все в жизни – суета сует [158]. Здесь хочется вспомнить строки замечательного поэта Андрея Дементьева:

Неисповедимые пути Господни во времени и пространстве с неотвратимой закономерностью совместили двух одиночек… Миловидную особу родители нарекли красивым именем Алиса. Она закончила Московскую консерваторию по классу фортепиано. Работала во Дворце культуры ЗИЛ [159]. Проживала с мамой и дочерью Екатериной. Очень музыкальная, тонко чувствующая прекрасное, любящая природу…

И вот мы встретились… Психологическая и возрастная адаптация с Алисой проходила нелегко. Несмотря на ее ровный, спокойный, неконфликтный характер, возникали трудносовместимые противоречия во взглядах, привычках и суждениях. Время привыкания друг к другу постепенно расставляло все на свои места. Мой бунтарский, вспыльчивый нрав затухал, сталкиваясь с ее уравновешенной реакцией. В итоге с годами мы притерлись по общности интересов. Возникли незримые нити взаимной привязанности. Наше совместное проживание превратилось в осознанную необходимость содружества и взаимопомощи.

Мы быстро нашли общий язык со Станиславом – братом Алисы. Он импонировал мне своей одержимостью и увлеченностью наукой. Имел кандидатскую степень и труды, в том числе несколько учебников. Сейчас Станислав Николаевич Жизняков – профессор кафедры порошковой металлургии, сварки и технологии материалов Белорусского национального технического университета, автор книг и учебных пособий, хорошо известных на просторах бывшего СССР.

Тем временем перестройка, начатая Горбачевым, постепенно превращалась во всеобщую катастрофу и развал страны. И вот однажды мы узнали об «исторической» встрече «тройки» в Беловежской Пуще. Был подписан договор о ликвидации СССР и учреждении Содружества Независимых Государств. Этот преступный сговор впоследствии с явным удовольствием вспоминал Ельцин: «Был отличный зимний вечер. Стоял легкий морозец. Тихий снежок. Настоящий звонкий декабрь. В резиденции председателя Верховного Совета Республики Беларусь мы собрались втроем – Шушкевич, Кравчук и я. Собрались, чтобы решить судьбу Союза».

Исчезновение единого государства вызвало неизбежную цепную реакцию разрушения всей внутренней структуры страны. Слаженная деятельность научно-исследовательских и проектных институтов оказалась нарушена. В ноябре 1991 года был упразднен Госстрой Союза. Объединение передали в Министерство архитектуры, строительства и коммунального хозяйства России, которое вскоре (в 1992 году) преобразовали в Государственный комитет Российской Федерации по вопросам архитектуры и строительства (Госстрой России) [160]. У него отсутствовали, в отличие от упраздненного Госстроя Союза, собственные средства для финансирования научно-исследовательских и проектных работ. В хаосе постперестроечной чехарды объединение «Союзниипроект» распалось. Наш головной институт превратился в автономную проектную организацию. Его пришлось преобразовывать из государственного предприятия в акционерное общество.

Этот бестолковый и хаотический период быстро превратился в «пятилетку выживания». Новые демократические власти от всего дистанцировались: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Институту в конкурентной борьбе удалось внедриться в московский рынок проектных услуг. Для этого пришлось менять на ходу тематику заказов. Потребовалась полная переориентация деятельности института в целом (и с учетом перехода на компьютерную технику).