Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

После устройства в гостиницу мы прогулялись по липовой аллее, посаженной сто лет назад в честь отмены крепостного права в России. Она вела к старинной бревенчатой плотине. За ней почти на десяток километров протянулся живописный Большой Кирсинский пруд.

После знакомства с городом мы приступили к работе. Неделя ушла на создание концепции расширения и модернизации кабельного производства (ныне завод «Кирскабель»). Для установки новейшего оборудования требовалось большое помещение. Но построить новый корпус из-за нехватки места было невозможно. И все-таки мы решили эту задачу. Наше внимание привлекло здание с капитальными стенами, построенное задолго до революции. Его облик, с рельефной кирпичной кладкой, выгодно отличался от современных нам неопрятных, безликих строений. Здание было перекрыто прекрасно сохранившимся сводом без единой деформационной трещины. Внутри размещались мелкие вспомогательные службы и кладовые. С технологом мы сделали эскизную разработку габаритной расстановки оборудования. В результате отпала необходимость в больших затратах средств и времени на новое строительство. Все, что создавалось далекими предками, впечатляло добротностью, основательностью и надежностью.

Нас также попросили определить наиболее благоприятные территории для развития промышленной зоны. С этой целью был выделен вертолет. Мы совершили облет вокруг города. Среди редколесья присмотрели подходящее место, где и попросили приземлиться. Вертолетчик объяснил, что не может высадиться на заболоченный грунт. Поэтому он сбросил гибкую лестницу и посоветовал при спуске не смотреть вниз, чтобы не закружилась голова. Легкий ветерок раскачивал лестницу, как маятник. Судорожно цепляясь за тонкие перекладины, с криками мы спрыгивали на землю с высоты человеческого роста. Удачному приземлению способствовали молодость, гибкость и худоба. Проблемы возникли у крупногабаритного технолога. Он был самым старшим и сорвался с большой высоты. К счастью, мягкий торфяник амортизировал падение. В образовавшуюся воронку он окунулся, как в колыбель. Выбрался, весь покрытый серой пылью. Свои эмоции он выразил с помощью сочной брани. Больше мы не испытывали судьбу и от дальнейших вылазок отказались.

В Киров мы возвратились, сделав короткую остановку в небольшом городе Омутнинске. Нам объяснили, что название происходит от слова «омут» – водоворотами и глубокими ямами изобилует река Омутная, на которой стоит город. Там тоже находилось чугуноплавильное предприятие конца XVIII века, старейшее в Вятской губернии. Его могучие строения, неподвластные времени, вызвали восхищение мастерством наших далеких предков.

В Кирове, в ожидании проходящего поезда на Пермь, мы совершили небольшую прогулку по центру. В целом старинный город, привольно раскинувшийся вдоль высокого берега широкой реки Вятки, выглядел скучной и несуетной провинцией. Хочется процитировать отрывок из стихотворения Татьяны Чеглаковой:

<���…>

Впоследствии я не раз посещал Киров и наблюдал, как он превращается в большой промышленный центр. Но все же ему удалось сохранить особый колорит и душевность русской глубинки.

Недалеко от Перми, в поселке Гайва на Каме, мы изучали возможности реконструкции и расширения территории завода «Камкабель». В выходной день нас отвезли в старинный купеческий город Кунгур, полностью сохранивший колорит ушедших эпох. Название этого города связано с тюркским «ункур» или «унгур» (пещера, теснина, щель в скалах). На его окраине мы осмотрели единственную в мире гипсовую пещеру с обширным оледенением, которая поражает сказочными творениями талантливейшего скульптора по имени Природа.

Нам удалось посетить село Хохловка, где позднее был создан Архитектурно-этнографический музей, расположенный под открытым небом на живописном берегу Камы [97]. На его обширной территории разместили различные образцы деревянного зодчества Прикамья XVII–XIX веков. Со всего края были свезены наиболее характерные образцы культовых, жилых и хозяйственных построек. Наибольшее разнообразие представляли избы – от древнейших курных до высоких с подклетями.

Вокруг архитектурного заповедника, окруженного бесконечными елово-пихтовыми лесами, были разбросаны небольшие поселения. Большинство из них размещались ближе к береговой зоне Камы. Бревенчатые, черненые срубы изб оживлялись контрастной яркой окраской резных пропилов оконных и дверных наличников, карнизных свесов и других элементов декора.