Уильям Митчелл - Я++ - Человек, город, сети

В других контекстах и для других целей требуются другие способы пространственного соотнесения информации и другие степени точности. Для получения сведений о погоде или пробках на дорогах хватит точности в несколько километров. Водителя, при наличии правильно сориентированной и обновленной карты на приборной доске, устроит точность в несколько метров. Строительному рабочему, которому для сборочных операций с миллиметровой погрешностью нужны незанятые руки, понадобится крепящаяся на голове система дополненной реальности высочайшего качества.

В любом случае пространственное соотнесение в сочетании с геокодированием берет с интернет-страниц и устройств хранения неприкрепленные тексты, изображения и звуки и привязывает их к конкретной пространственно-временной ситуации. Динамично перетасовывая этикетки, комментарии, конкретные инструкции и отвлеченные сведения о физических объектах, людях, и местах, к которым они относятся, эти системы предоставляют то, чего лишена всемирная паутина, а именно – контекст. Вместо прецессии симулякров, которую Жан Бодрийяр ввел в культурологический дискурс в 80-х 31, мы имеем специально созданную для каждой конкретной точки инфоинсталляцию – гибридную конструкцию, где цифровая информация дополняет физическое окружение новым смысловым уровнем, а физическое окружение помогает установить значение цифровой информации. Это добавляет новое измерение к архитектуре и создает новые возможности для установления фактов, конструирования вымыслов и измышления лжи.

Цицерон, без сомнения, пришел бы от всего этого в восторг. В трактате «De oratore» он отмечал, что расположение сведений в определенном порядке необходимо для их запоминания и архитектурное пространство вполне может обеспечить этот порядок. Эту мысль он проиллюстрировал историей про поэта Симонида, который вспомнил, где сидел каждый из присутствовавших на пире гостей, после того как обвалившаяся крыша погребла их под собой, изуродовав до неузнаваемости. Цицерон продолжает:

Это вот и навело его на мысль, что для ясности памяти важнее всего распорядок. Поэтому тем, кто развивает свои способности в этом направлении, следует держать в уме картину каких-нибудь мест и по этим местам располагать воображаемые образы запоминаемых предметов. Таким образом, порядок мест сохранит порядок предметов, а образ предметов означит самые предметы, и мы будем пользоваться местами, как воском, а изображениями, как надписями 32.

Так, по легенде, родилась мнемотехника – искусство запоминания, с помощью которого ораторы древности могли произносить длинные речи по памяти. В своей книге Фрэнсис Йейтс вкратце изложила процедуру, подробно описанную Квинтилианом:

Для того чтобы сформировать в памяти ряд мест, говорит он, нужно вспомнить какое-нибудь здание, по возможности более просторное и состоящее из самых разнообразных помещений – передней, гостиной, спален и кабинетов, – не проходя также мимо статуй и других деталей, которыми они украшены. Образы, которые будут помогать нам вспоминать речь, – в качестве примера таких образов, говорит Квинтилиан, можно привести якорь или меч, – располагаются затем в воображении по местам здания, которые были запечатлены в памяти. Теперь, как только потребуется оживить память o фактах, следует посетить по очереди все эти места и востребовать у их хранителей то, что было в них помещено. Нам следует представить себе этого античного оратора мысленно обходящим выбранное им для запоминания здание, пока он произносит свою речь, извлекая из запечатленных мест образы, которые он в них расположил 33.

В зарождающейся сегодня электронной мнемотехнике информация располагается не в головах, но в цифровых устройствах, с физическими пространствами она соотносится методом геокодирования, вызывать ее можно, буквально обходя разные места, а представлена она может быть в мультимедийном формате при помощи таких устройств, как прозрачные видеодисплеи или наушники 34. Таким образом, весь город становится громадным, построенным нами сообща дворцом памяти, раскрывающим свое содержимое передвигающимся по нему обитателям.

Давным-давно (году так в 1995-м), когда Большой электронный взрыв, приведший к созданию сегодняшней вселенной цифровых сетей, был в самом разгаре, часто казалось, что киберпространство сможет повторить, улучшить и в итоге заменить собой физическое пространство как основное место нашего обитания. Интерфейс персонального компьютера с разложенными по нему документами напоминал светящуюся копию реального рабочего стола. Виртуальные сообщества представлялись на экране уютными деревушками – куда более приятными и благоустроенными, чем реальные города большинства из нас. В кабинетах проектировщиков системы САПР и цифровые модели быстро вытесняли кульманы и рейсфедеры. Специалисты в области компьютерной графики, развитие которой от одной конференции SIGGRAPH до другой напоминало путь западной живописи от Мазаччо до Мане, стремились к еще более реалистичному воплощению физических сцен – вот-вот кинематографистам уже не понадобятся ни живые актеры, ни настоящие декорации. Видеоигры и виртуальные пространства заполнялись человекоподобными аватарами и трехмерными моделями знакомых предметов. Мастера киберпанка предвкушали момент, когда мы скинем жалкую плоть и, обретя идеальное виртуальное тело, заживем среди пикселей. Интернет, уверяли нас, изменил все – расстояний больше не существовало, экономика стала невесомой. Возможно (в новом изводе древнего стремления к трансцендентальной телесности), мы обретем вечную жизнь в прочно сработанном кремнии.