Уильям Митчелл - Я++ - Человек, город, сети

Момент, когда захваченные террористами самолеты врезались в башни Всемирного торгового центра, был запечатлен на видео. В течение последующих нескольких часов кадры эти прокручивались снова и снова – в чем проявилась порнографическая природа подобных зрелищ. Отличить на экране одну башню от другой было сложно, а временной сдвиг только прибавлял сопутствующей кошмарам неопределенности. Когда все большее количество людей по всему миру видели эти изображения на экранах своих телевизоров и компьютеров, им не сразу становилось понятно, смотрят они повтор или прямое включение. Передачи перескакивали с записей на прямую трансляцию все еще разворачивавшихся событий, что уводило эту трагедию еще дальше от классического единства места и времени.

Жители Манхэттена одновременно видели дым на экранах и в оконных проемах. Ряды телевизоров в магазинах электроники, подобно растиражированным принтам Энди Уорхола, многократно повторяли момент теракта. Светодиодные экраны на Таймс-сквер перенесли Даунтаун в Мидтаун. В затемненном зале расположенной в Нижнем Манхэттене галереи Postmasters проходила открывшаяся 6 сентября выставка Вольфганга Штеле, в ходе которой на стену проецировались снимаемые каждые четыре секунды фотографии небоскребов Даунтауна. Эта видеоинсталляция нарезала разворачивающийся хаос на серию пугающе немых, ярко освещенных пейзажей 12.Последовательность кадров Штеле напоминала неожиданно зловещую демонстрацию возможностей фотошопа: дублируем, стираем, меняем цвет неба, переходим к следующему упражнению.

Сегодня зарождается новый тип городской жизни. Джойс как будто предчувствовал его появление, саркастически называя Дублин Дублем, городом, законсервированным в повествовательном маринаде и безнадежно опутанным возможностями нарратива к отражению и дублированию. Растущая армия электронных глаз и ушей беспрерывно запечатлевает разматывающиеся и сплетающиеся нити городских нарративов и отправляет их в киберпространство. Некоторые из этих нитей эфемерны и тотчас исчезают. Другие ненадолго оседают в автоответчиках, имейлах и прочих сервисах, после чего их стирают – либо они удаляются автоматически. Но есть и такие, что накапливаются, формируя непрерывно растущий, долговременный след памяти. И с тем же постоянством нарративы – дрейфующие во времени и пространстве – просачиваются обратно в город через множество гарнитур, линз, динамиков и экранов. Из этих бесчисленных географически и хронологически разбросанных, неоднозначных по природе и легко переставляемых фрагментов складываются электронные дубли городов.

Теперь, если вам понадобится что-то найти или сделать в городе, у вас всегда есть выбор. Вы можете по старинке отправиться бродить по каменной половине города, а можете все более уверенно предпочесть ее электронного двойника 13.

Если я пошлю вам электронное письмо со словом «стоп», вы зайдете в почту, где и когда вам заблагорассудится, и, пожалуй, не поймете, к чему это я. Если же я отправлю вам СМС того же содержания, оно придет моментально, задав четкий временной контекст, и вы, наверное, поймете, что я прошу вас перестать делать то, чем вы заняты в данный момент, где бы вы ни находились. (Похожим образом призыв муэдзина к молитве определен во времени, но пространственно универсален; правоверные должны последовать ему, где бы он их ни застал 1.) Знак «Стоп», установленный на перекрестке, имеет конкретный пространственный контекст: когда бы вы к нему ни подъехали, здесь необходимо остановиться. А когда вооруженный полицейский кричит вам в спину: «Стой!», тут уже четко очерчены и временной, и пространственный контексты: это значит – прямо здесь и прямо сейчас.

Некоторые сообщения, вроде старого слогана IBM «Think!» («Думай!»), куда меньше зависят от контекста. В определенном смысле совершенно неважно, где и когда вы прочтете теорему Пифагора: она верна везде и всегда. В то же время она, разумеется, редко применима к тому, чем вы заняты.

В общем и целом значение и применимость сообщения может меняться в зависимости от пространственного и временного контекста его получения. Таким образом, сообщения можно разделить по признаку привязанности к конкретному месту и моменту:

Это накладывает определенные требования на авторов сообщений и определяет их технологический выбор. Если сообщение относится к какой-то точке, но не определено во времени, его можно написать на стене, а если оно касается переносного объекта, разумно приклеить этикетку. И наоборот, если речь идет о результате спортивного состязания или гонки, ожидаемого в какой-то момент повсеместно, его можно сообщить по радио. Важные для определенного места, но варьирующиеся во времени сообщения, вроде информации о вылетах в аэропорту, можно разместить на светодиодном табло. Универсальные сведения, сохраняющие значение вне зависимости от времени и пространства, как, например, результаты научных изысканий, публикуются во множестве экземпляров для широкого распространения и использования в неопределенном будущем. Если адресат сообщения находится в пределах видимости и слышимости – как ребенок, которому вы кричите «Осторожно, машина!», – для достижения пространственной и временной конкретности не нужно никаких дополнительных средств. Однако если адресат находится за пределами непосредственного восприятия органами чувств – как пилот, ждущий указаний авиадиспетчера, – понадобится технология, определяющая местоположение; в данном случае диспетчер наблюдает за воздушным судном на экране радара.