Дмитрий Лихачев - Поэзия садов

Садовое искусство конца XIX – начала XX в. отличалось многими чертами, свойственными архитектуре эклектизма. Новые сады, разбивавшиеся на месте старых в русских поместьях, сохраняли, например, систему прудов с перепадами их уровней, типичную для Древней Руси и сохранявшуюся в русских усадьбах повсеместно в XVIII и XIX вв. Сохранялись и «темные аллеи», столь любимые с конца XVIII в., а также доминирующее значение в усадебных садах и парках лип и дубов, придававших местности одновременно элементы парадности и уюта. Эклектика в садово-парковом искусстве не столько изменяла характер усадебных садов и парков, сколько добавляла к ним новые элементы, усложняла парковую систему и разнообразила ее. Высаживались редкие деревья, кусты, цветы. Строились оранжереи, как и встарь, но в них многое уже делалось специалистами-садоводами, редкие растения выращивались участками по географическим признакам (растения из той или иной части света вместе). Особое значение в садах приобрели альпийские горки. Если имение принадлежало купцам, ведшим торговлю с отдаленными государствами (Японией, Китаем, обеими Америками и пр.), то престижным становилось иметь в своих садах и оранжереях растения этих стран [528].

Сады и парки становились своего рода коллекциями.

В XIX в. начинает развиваться сад научного типа, в котором художественные задачи играют иногда даже меньшую роль, чем в садах плодовых и огородах аптекарских Средневековья. Это сады ботанические, основная задача которых состоит в том, чтобы продемонстрировать (сперва, разумеется, приживив) различные виды растений, деревьев, кустов, цветов и трав, иногда привезенные из сравнительно далеких мест и иного климата.

Основным недостатком этих ботанических садов является то, что из-за постепенно (по мере привоза новых растений) возрастающей нехватки места открытые места сокращаются, виды в садах не раскрываются, а закрываются и, кроме того, искусственно и противоестественно соединяются такие растения, которые вместе не встречаются, создается искусственная среда неприродного характера. Вместе с тем в основе этих ботанических садов лежит ландшафтный парк, где стрижка, разумеется, невозможна, но все другие виды неестественного характера процветают. Практические цели этих садов состоят в том, чтобы распространить в стране иноземные растения, которые могут в ней привиться.

В ботанических садах из крупных изменений следует отметить появление альпийских горок: нагромождений камней с дорожками, а иногда и ручьями и водопадами, между которыми сажались различные низкорослые растения, растущие в различных климатических условиях и в различных частях света.

Прототипами ботанических садов XIX и XX вв. могли быть аптекарские огороды Средневековья и Нового времени. Не случайно Ботанический сад в Петербурге развился на основе Петровского Аптекарского огорода на Аптекарском острове.

Скульптуры и символические постройки ландшафтных парков (храмы Дружбы или памятники покойным, событиям и пр.) в ботанических садах стали редки, и главными «архитектурными украшениями» их явились оранжереи, сделанные иногда не без вкуса и изящества, например Пальмовая оранжерея в саду Кью «The great Palm House at Kew Gardens built by Decimus Burton» [529].

Kew Gardens или, более правильно, The Royal Botanic Gardens, были основаны как научное, а не художественное учреждение. Они существовали для коллекционирования и изучения различных видов живых растений и составления гербария. Сады эти стали существовать еще в период, который для садового искусства Hyams называет the Age of Taste, и власти в Кью стремились прилаживаться к художественным запросам своего времени и следовать стандартам вкуса даже в устройстве своих лабораторий, музеев и библиотек. Неизвестно, когда появились эти сады, но Вильям Тёрнер (ок. 1510–1568) доктор (врач), автор трактатов о травах и разных сочинений по ботанике, имел уже сад в Кью [530]. В середине XVII столетия там был основан Кью Хауз, или Белый Дом. Здесь впервые в Англии выращивались апельсины.

Альберт Кан (Albert Kahn) посвятил свою жизнь идее мирового сада и создал сад, отражающий садовые стили всех наций, для чего он пригласил садоводов из всех стран, свез деревья, кусты, цветы из всех стран и даже синтоистский храм, дом «чайной церемонии» из Японии. Там же он создал «Архив планеты» – все, что должно было служить делу мира и сохранению Вселенной. Сотни фотографов снимали растения различных стран.

Таким образом, здесь выражено стремление к садовому разнообразию и определенной философской идее [531].