Дмитрий Лихачев - Поэзия садов

Обычный упрек архитектуре дворцов Растрелли, и в частности архитектуре Екатерининского дворца, заключающийся в том, что фасады его чересчур растянуты и не имеют «сильного центра», не учитывает именно этого расчета – вида на дворец через деревья. Что это именно так, показывает тот факт, что парадный фасад Екатерининского дворца, обращенный к курдонёру, имел и сильный центр, и «сокращающий» его видимую растянутость охват циркумференцией – низкими служебными постройками, замыкавшими курдонёр с обоих концов и как бы ограничивающими видовые точки. Находящиеся в центре кованые ворота с золоченой решеткой открывали из парадной части дворца вид через золото решетки и золотые детали циркумференции на зелень Александровского парка позади. Этот широко открытый парадный фасад был контрастно противопоставлен по своему положению «растянутому» и однообразному садовому фасаду, видимому через густую зелень парка [511].

Говоря о жизни Елизаветы Петровны в Царском Селе и подытоживая весь материал, известный о ее многочисленных наездах в Царское, тонкий ценитель елизаветинского рококо А. Н. Бенуа писал: «Царское Село при жизни императрицы Елисаветы почти не переставало быть именно интимной резиденцией, в которой царица отдыхала от утомительной пышности и назойливого многолюдства. В Царском бывал лишь интимный кружок императрицы и так называемая „малая свита“, и даже наследник престола великий князь Петр Феодорович до вступления на престол посетил Царское всего 8 раз» [512].

Это «интимное» времяпрепровождение в Царском было, впрочем, и пышным, и вычурным. Императрицу встречали и провожали пушечным салютом из 31 выстрела из батарей, стоявших напротив дворца. Пушечные салюты и иллюминации сопровождали «питье здравия» за столом, выходы императрицы из церкви и т. д. Устраивались «метаморфозные» балы, охоты и пр.

Характер «пышно-интимного» времяпрепровождения «малого двора» сказался в архитектуре дворца и в характере сада. «Интимность» была условной и непременно должна была быть одновременно роскошной. Несмотря на то что дворец был обильно покрыт позолотой – так, что при солнце на него было больно смотреть, – эта позолота была все же позолотой игрушки [513].

Мы с такою подробностью остановились на интимно-развлекательном характере Старой Голландки потому, что сейчас этот сад исчезает уже на наших глазах, заменяясь слабым и бедным подражанием французскому классицизму, а для понимания лицейской лирики Пушкина особое значение имеют именно сады рококо, как и лирика рококо на французском языке [514].

Садовое строительство Екатерины II в Царском Селе не столько заменило старое новым, сколько дополнило его, расширив сады пейзажными парками и добавив новые павильоны, постройки и памятники. Екатерина сама сознавала свою страсть к садовому строительству и называла ее «plantomanie» и «bâtissomanie» (т. е. мания сажать растения и мания строить здания) [515]. Но пейзажные парки Екатерины II не были еще целиком романтическими. Их пейзажность была в значительной степени развитием рококо. Главная новизна в характере пейзажных парков Екатерины II заключалась в том, что они развивали сеть прогулочных дорожек (на что, как мы увидим, откликнулся Пушкин в стихотворении «Сон»), стремились к большей мемориальности и «открытию видов».

В лицейских стихотворениях Пушкина сказалась семантика садов двух типов – архитектурно-голландских (не французских) и натуральных. Мы не должны видеть в этом какого-то внутреннего противоречия. Во-первых, в Царском Селе лицеисты пользовались как Голландским садом, так и более отдаленными пейзажными парками, а во-вторых, ни в Англии, ни в России смена вкусов в области садово-паркового искусства не была резкой. Регулярные сады в конце XVIII – начале XIX в. считались необходимой связующей частью между домом хозяина и более отдаленными пейзажными парками, предназначавшимися для прогулок. В уже упоминавшейся и цитировавшейся записке предромантического поэта и культурного деятеля Н. А. Львова последний утверждал, что в своем проекте сада Безбородки он ставит себе целью «согласить учение двух противоположных художников Кента и Ленотра» [516], т. е. романтизма и классицизма.

«Идеологический» момент полностью присутствовал в садах Царского: и тогда, когда при Петре I в нем стояли скульптуры на сюжеты басен Эзопа, и тогда, когда при Екатерине в открытой (обращенной к саду) Камероновой галерее, в этом «мирном убежище Философии», были поставлены «статуи и бюсты знаменитых мужей». Напомню, наконец, что рядом с Царским в Розовом павильоне Павловска у императрицы Марии Федоровны собирались поэты, среди которых особенно следует отметить Жуковского, Крылова, Батюшкова, Карамзина. Для праздника в Павловске были сочинены Пушкиным стихи «Принцу Оранскому». Молодой Пушкин тем самым входит в круг поэтов, связанных с Павловском.