Дмитрий Шерих - Улица Марата и окрестности

Но нам пора обратиться к более благополучным временам, к предыстории дома № 74 – к тем годам, когда здесь находился дом архитектора Диммерта. Построен он был в конце 1830-х; вот что рассказывает об этом художник и сын художника Павел Петрович Соколов: «Егор Иванович Димерт был друг и товарищ отца по академии, по профессии архитектор и состоял помощником Стасова, построившего тогда Троицкий собор и триумфальные московские ворота. По окончании работ Димерт купил вместе с отцом в Ямской части два пустопорожних места и начал постройку домов...

И.И. Панаев

В дом Димерта, который был только что закончен, въехала мать Ивана Ивановича Панаева...»

Судя по всему, дома Петра Соколова и Егора Диммерта были двухэтажные, с каменным первым этажом и деревянным вторым. Дом Соколова, предположительно, стоял за диммертовским – на участке нынешнего дома № 76 по улице Марата...

Мать Панаева, Мария Екимовна, въехала в дом Диммерта вместе с сыном, тогда уже известным литератором, а потому жилище их стало одним из центров литературной жизни столицы. Бывали здесь не только писатели, но и художники, актеры, музыканты – но все-таки именно писатели играли тут первую скрипку. А один из писателей и вовсе сделался на некоторое время жильцом Панаевых. Виссарион Белинский осенью 1839-го как раз решился переехать из Москвы в Петербург, и первым его пристанищем в северной столице стал именно дом на Грязной улице.

Валериан Панаев, родственник Ивана Ивановича, будущий инженер и создатель Панаевского театра, в то время тоже жил в доме Диммерта. Об этом времени он оставил достаточно обширные воспоминания.

В.А. Панаев

«Когда Иван Иванович Панаев пригласил, еще в Москве, Белинского остановиться у него в доме, он рассчитывал, что может дать Белинскому не менее двух комнат внизу. Между тем в его отсутствие мать распорядилась нижними комнатами занимаемого ею дома, поместив там в двух комнатах одну из своих любимых приживалок... Затем оставалась одна свободная комната, в которую поместили меня. Иван Иванович Панаев ужасно рассердился, и в первый же час приезда вышла домашняя сцена; но делать было нечего – Белинского поместили в той комнате, в которой помещался и я.

Через несколько дней по приезде Белинский принялся за работу, и комната его наполнилась журналами, книгами, лежавшими и на стульях, и на столах, и на диване, и на полу. Днем я старался не ходить часто в эту комнату, чтобы не мешать Белинскому; но, когда приходило время спать, а равно и утром, он много со мною разговаривал и очень полюбил меня. В это время он подарил мне свою грамматику, сделав на ней надпись.

Хотя Белинский занимался и днем, но, видимо, работы его подвигались главным образом по ночам. Днем Белинский часто засиживался наверху у Ивана Ивановича Панаева, которого очень многие посещали, и, кроме того, Белинский в это-то время любил поболтать с молодою женою Ивана Ивановича и поддразнивать ее, как ребенка, потешаясь проявлениями ее наивности».

Молодая жена, к слову сказать – это знаменитая Авдотья Панаева, оставившая заметный след в биографии не только своего законного супруга, но и Николая Алексеевича Некрасова.

Но продолжим цитату из Валериана Панаева: «В этот период времени Иван Иванович вел более домашнюю жизнь. По вечерам приходили к нему близкие знакомые, и Белинский большею частью присутствовал тут и сосредоточивал на себе общее внимание не только потому, что на него смотрели в этом кружке с особенным уважением, но по манере своей говорить. Белинский всегда говорил с искренним жаром, с убеждением, без уклонений и уверток; срединных мнений он не терпел, рубил сплеча и чем дальше подвигался с изложением своего мнения, тем более разгорячался; видимо, он принимал все к сердцу...

Из числа литераторов я помню, что видел раз Полевого, Сахарова, Воейкова и много раз Кольцова, стихами которого я наслаждался тогда больше, нежели какими-либо другими, и личность самого Кольцова производила тоже чрезвычайно приятное впечатление. Бывал также у Ивана Ивановича довольно часто Даль, человек очень умный, весьма натуральный, на ходули не становившийся и приятный, живой собеседник, обладавший немалой дозой желчи...»

Белинский прожил в доме Диммерта недолго. Но и после его переезда вечера у Панаевых продолжались, даже с нарастающим размахом: известность Ивана Ивановича быстро расширялась, все большее число знакомых приезжало в нему в гости.