Дмитрий Шерих - Улица Марата и окрестности

В начале 1890-х зодчий Александр Иванович фон Гоген еще не считался знаменитостью. Правда, он уже выполнил немало работ в столице, среди которых были и заметные – например, особняк княгини Вадбольской на Васильевском острове. Но все-таки фон Гоген находился лишь на подступах к настоящей славе...

Дом № 70 (70а-70б)

Именно в ту пору зодчий жил в доме № 70 по Николаевской улице.

Самые яркие проекты фон Гогену удалось осуществить уже в XX столетии. И какие проекты! Суворовский музей на Таврическом плацу запоминается каждому, кто хотя бы раз увидел это здание. А особняк Кшесинской! Одного этого шедевра хватило бы, чтобы увековечить имя фон Гогена в петербургских летописях...

А еще Александр Иванович руководил интереснейшим, небывалым в петербургской истории проектом – переносом в столицу из села Кончанского суворовской деревянной церкви. Открытие этого храма на новом месте состоялось в 1900 году, потом церковь была «памятихранилищем» полководца на время строительства Суворовского музея. В 1901 году вокруг храма появилась каменная галерея, но в советское время реликвии пришел конец: в 1925 году разобрали церковь, а в 1950-х годах демонтировали и галерею...

До этих печальных событий, впрочем, фон Гоген не дожил. Взлет его вообще длился не очень долго. Тяжелая болезнь почек мешала работе, а в марте 1914 года наступила трагическая кульминация: Александр Иванович застрелился в своей квартире на Невском, 136. Причины его самоубийства до настоящего времени точно не известны.

Арон Симанович читателям этой книги уже знаком: секретарь Распутина жил одно время на Николаевской, 8. Упоминали мы и о том, что Симанович посвятил своему патрону книгу, где рассказывал в том числе и о начале распутинской карьеры в Петербурге. Есть там и такие строки: «Из монастырской гостиницы Распутин переехал на квартиру генеральши Лохтиной на Николаевской улице.

Эксцентричная и не отдававшая в своих действиях отчета, госпожа Лохтина была известна тем, что она всегда носила белый шелковый цилиндр. Генеральша была чрезвычайно предана Распутину и обучала его грамоте».

Что ж, относительно преданности генеральши Симанович не погрешил против истины: Ольга Лохтина была предана Распутину фанатически. Только вот с квартирой вышла накладка. Распутин действительно жил у Лохтиных, но помещались эти апартаменты на Греческом проспекте.

А что же с Николаевской?

Распутин жил и тут. Только случилось это много позже – в 1912 – 1913 годах, когда «отец Григорий» был уже своим человеком при дворе и влиял на многие решения в российской политике.

Здешний дрес Григория Ефимовича известен точно: Николаевская, 70. Как вспоминают очевидцы, жил тут Распутин скромно.

«На Николаевской улице Распутин занимал в квартире одну комнату... В этой комнате была простая постель и крашеный деревенский стол-буфет».

«Меня поразило... что Распутин занимал маленькую, очень убогую комнатку, не соответствовавшую представлениям о нем... властном фаворите императорской семьи... Жил он просто и даже бедно».

В те годы Распутин состоял под постоянным тайным присмотром полиции: об этом позаботились его недоброжелатели. В донесениях агентов дела и дни «старца» расписаны подробнейшим образом. Вот утро одного только дня, 4 декабря 1912 года: «Вышел из дома 8 час. 50 мин. утра с девочкой лет 12-ти, сел на извозчика и поехал на 5-й Рождественский, угол Дегтярной улицы в церковь Афонского подворья, где пробыл 30 минут, вышел с той же девочкой, сели на извозчика и поехали на 1-ю Рождественскую улицу. "Русский" вышел с извозчика и пошел в рыбную лавку, дом № 14, оттуда скоро вышел, сел на этого же извозчика и поехал на угол Николаевской ул. и Кузнечного переулка. "Русский" зашел в булочную, через 5 мин. вышел, на этом же извозчике с девочкой вернулся домой».

Необходимое примечание: «Русский» – это Распутин и есть.

Филеры могли наблюдать за Григорием Ефимовичем только со стороны, не проникая в его жилище. О том, что происходило там, можно узнать только из воспоминаний очевидцев. Наиболее колоритное свидетельство принадлежит журналисту и издателю Алексею Филиппову, который в те времена бывал у Распутина чуть ли не ежедневно. В один из визитов он застал сцену, которую затем откровенно описал: «Будучи у него в 1911 году на Николаевской улице, я неожиданно оказался свидетелем очень тягостной сцены. Придя к Распутину по обыкновению рано утром чай пить... я увидел его за ширмой, которая отделяла его кровать от остальной комнаты. Он отчаянно бил одетую в фантастический костюм – в белое платье, увешанное ленточками, – госпожу Лохтину, которая, хватая его за член, кричала ему: "Ты Бог!" <...> Я бросился к нему... "Что ты делаешь! Ты бьешь женщину!" Распутин мне ответил: "Она пристает, стерва, – грешить требует". А Лохтина, скрывшись за ширмами, кричала: "Я овца твоя, а ты – Христос!" <...> Только впоследствии я узнал, что это – госпожа Лохтина, поклонница Распутина, имевшая с ним роман... Она подавала мне такие остроумные, свидетельствовавшие о ее большом уме и светскости реплики, что я был очень удивлен увиденным».