Дмитрий Шерих - Улица Марата и окрестности

Жил тогда Александр Бенуа, надо сказать, на Васильевском острове – так что путь вышел вправду неблизкий...

Собирая картины, Александр Коровин лелеял мечту открыть в Петербурге собственный музей современного искусства. Он приобрел даже особняк на 2-й линии Васильевского острова, который собирался переоборудовать по всем правилам музейного дела, однако революция поставила крест на планах. Из-за слабого здоровья в пору революций Коровин отправился лечиться на юг, а в его отсутствие основная часть собрания картин была передана в Русский музей. По возвращении коллекционер прожил недолго.

Ныне коровинские полотна с Николаевской улицы являются частью собрания Русского музея.

Два дома, о которых пойдет речь в этой главе, продолжают купеческую тему в нашей прогулке. Историей они, правда, небогаты. Дом № 78, высотой в три этажа, сохранил доныне характерные черты архитектуры классицизма. В начале XX века он находился во владении купеческого сословия – причем хозяин дома, купец 1-й гильдии и гласный Городской думы Михаил Александрович Александров, как и Александр Коровин, торговал мануфактурой.

Дом № 78

Дом №80

Не один год в этом доме помещалась камера мирового участкового судьи; известно, что судейскую должность здесь довольно долго исполнял Андрей Дмитриевич Стасов, член прославленной семьи Стасовых. Зодчему Василию Стасову он приходился внуком, а критику Владимиру Стасову – племянником.

Еще одно купеческое владение – четырехэтажный дом № 80. Год его рождения строители запечатлели на полу парадной лестницы: «1884».

Заказчиком строительства был купец 1-й гильдии старообрядец Михаил Арсентьевич Киржаков. Хозяин нескольких помещений и рыбных лавок в Ямском и Андреевском рынках, он тоже поселился вместе с семьей здесь, на Николаевской. И открыл чайный магазин прямо по месту жительства. Наверное, чай любил.

А после смерти Киржаков а дом находился в руках его потомков до самой революции, до национализации. Впрочем, родственники купца продолжали жить здесь и много позже – но уже как рядовые обитатели огромных коммунальных квартир.

Петербургский немец Франц Иосиф Леман родился в небогатой семье. Когда пришла пора зарабатывать деньги, его определили учеником в известную столичную типографию Карла Края. Там Леман нашел свое призвание. Ему поручили отливать литеры для типографии, и он наловчился делать их хорошо и быстро – до пяти тысяч штук в день!

Когда Край разорился, Леман открыл собственное дело – «Словолитное заведение О.И. Лемана». О.И. – потому что на русский лад Лемана звали Осипом Ивановичем. Занялся он изготовлением шрифтов всерьез, закупил новейшую технику, пригласил лучших мастеров. И уже скоро слава об изящных, аккуратных шрифтах Лемана разнеслась по столице и за ее пределами...

Увы, в возрасте 39 лет Леман скончался. Но дело его не умерло: во главе «Словолитного заведения» встали его наследники. При них мастерская превратилась в настоящий завод, а потому прежнего скромного места для нее уже не хватало. Стали искать в городе подходящий клочок земли и он обнаружился. Это был полупустой участок на Звенигородской улице (№ 20), принадлежавший причту Волковской единоверческой церкви.

В 1899-м акционерное общество «О.И. Леман и К°» приобрело участок, возвело на нем пятиэтажное здание – и работы на новом месте начались. Впоследствии к лемановским владениям был присоединен еще один участок – № 82 по Николаевской улице. Здесь доныне стоят въездные ворота, а рядом с ними служебный корпус.

Дом № 82

Сколько оригинальных шрифтов было создано словолитней Лемана! Здесь родились, например, «новые обыкновенные» шрифты, которыми печатались многие российские газеты и книги. Здесь впервые изготовили елизаветинский шрифт, использованный потом при печати журнала «Старые годы» и знаменитой «Истории русского искусства» Грабаря...

У словолитни Лемана было много наград. Самая весомая из них – Гран-при международной выставки 1900 года в Париже...