Дмитрий Шерих - Улица Марата и окрестности

И все-таки известность дому принесли не хозяева, а находившиеся здесь медицинские заведения. Сюда съезжались врачи и пациенты со всей столицы.

Вначале в этом доме нашел пристанище Частный гинекологический институт. Принимали в нем «беременных, рожениц и страдающих женскими болезнями»; стояло в институте всего 25 кроватей. Плата за пребывание и лечение была весьма солидной: сутки в отдельной комнате обходились в 4 – 7 рублей. Амбулаторный прием стоил рубль.

В доме № 44 Гинекологический институт располагался несколько лет. Потом он сменил адрес, а на Николаевской обосновалось новое медицинское заведение – частный Урологический институт. При этом институте, основанном в начале 1908 года, были своя амбулатория, свои стационары, курсы для врачей. Здесь же, вместе с институтом, на Николаевской, помещалось и Российское урологическое общество.

Душой и мотором обеих этих организаций был Сергей Петрович Федоров, лейб-хирург Николая II и профессор Военно-медицинской академии. Этого медика называли «королем урологии», но урологией его сфера деятельности не ограничивалась. Он делал множество уникальных для своего времени операций – на легких, на пищеводе, при гинекологических опухолях, на головном мозге.

В качестве лейб-хирурга Федоров наблюдал за здоровьем больного гемофилией наследника Алексея. Но приходилось ему выполнять и иные поручения. Когда в начале 1915 года при катастрофе поезда была тяжело ранена и получила перелом бедра фрейлина Анна Вырубова, именно Федоров проводил ее медицинское обследование. Дало оно, среди прочих, один неожиданный результат: Вырубова оказалась девственницей. Учитывая слухи о близости Вырубовой с Распутиным, этот факт стал настоящей придворной сенсацией...

Федоров вообще со всей серьезностью относился к феномену Распутина. Священник Шавельский, близкий ко двору, записал свой разговор с лейб-хирургом уже после убийства старца:

«Я, стоя рядом с проф. Федоровым, спрашиваю его:

– Что нового у вас в Царском? Как живут без "старца"? Чудес над гробом еще нет?

– Да вы не смейтесь! – серьезно заметил мне Федоров.

– Ужель начались чудеса? – опять с улыбкой спросил я.

– Напрасно смеетесь! В Москве, где я гостил на праздниках, так же вот смеялись по поводу предсказания Григория, что Алексей Николаевич заболеет в такой-то день после его смерти. Я говорил им: "Погодите смеяться, – пусть пройдет указанный день!" Сам же я прервал данный мне отпуск, чтобы в этот день быть в Царском: мало ли что может случиться! Утром указанного "старцем" дня приезжаю в Царское и спешу прямо во дворец. Слава Богу, Наследник совершенно здоров! Придворные зубоскалы, знавшие причину моего приезда, начали вышучивать меня: "Поверил «старцу», а «старец»-то на этот раз промахнулся!" А я им говорю: "Обождите смеяться, – иды пришли, но иды не прошли!" Уходя из дворца, я оставил номер своего телефона, чтобы, в случае нужды, сразу могли найти меня, а сам на целый день задержался в Царском. Вечером вдруг зовут меня: "Наследнику плохо!" Я бросился во Дворец... Ужас, – мальчик истекает кровью! Еле, еле удалось остановить кровотечение... Вот вам и "старец"...».

С 1915 года Федоров находился при царской ставке. В день отречения Николая II он разговаривал с императором, пытался отговорить его от этого шага. Николай был непреклонен...

Удивительно, но после революции Федоров не эмигрировал. Работал в России, пережил арест в 1921 году (по делу «Петроградской боевой организации»), но затем получил признание и у новых властей: стал заслуженным деятелем науки, удостоился ордена Ленина, а его имя еще при жизни было присвоено клинике госпитальной хирургии ВМА.

Хорошие врачи нужны всегда!

Дом № 46, стоящий на углу улицы Марата и Свечного переулка, построил уже знакомый нам Август Ланге; здание это и сегодня выглядело бы весьма симпатично, если было бы отремонтировано и покрашено в более веселый цвет.

Заказчиком строительства был купец Дементий Жохов. Потом семья Жоховых долго владела домом, жила здесь, а также открыла тут овощную лавку и ренсковый погреб. Правда, после смерти старшего Жохова погреб перешел в руки другого купца, видного столичного коммерсанта Василия Григорьевича Баскова.

Басков торговал не только вином, но и другими товарами: чаем, фруктами, кофе... Об этом есть мимолетное упоминание в мемуарах Льва Успенского:

«В каждом доме, в центре и на окраинах, во множестве квартир, комнат, углов обитали тогда сотни тысяч старичков и старушек – заядлых кофейников и кофейниц.