Фазил Юлдаш - Алпамыш

— Если Алпамыш меня не разлюбил,
Знай, что он мне дорог так же, как и был!
Слез поток меня, как видно, ослепил, —
Низкое с высоким путает мой взгляд.
Может стать обидным слово невпопад.
Что же ты — джигит иль малое дитя?
Я ведь разговор вела с тобой, шутя.
Где же разум твой, друг моего тюри?
Слова моего ему не повтори,
Бедного его не напугай, смотри,
Шуткою моей — беды не натвори!
Ничего об этом пусть не знает он,
Чтобы подозреньем не был угнетен!
Сердца моего услышь печальный стон:
Повернуть Чибара я прошу ко мне, —
Позабочусь я о вас и о коне,
Мной теперь довольны будете вполне.
Расспрошу я вас о том, кого ждала.
Ведь о вашей дружбе знать я не могла, —
Если б знала ваши меж собой дела,
Сразу бы ответ желанный вам дала.
Что сказала раньше, я сказала зря.
Гели прибыл он, мой Алпамыш-тюря,
За известье это вас благодаря,
Очень вас прошу коня поворотить,
Душу нам своим рассказом усладить.
Ждали мы — дождались радостного дня!
Бек мой, Караджан, послушайте меня:
Девушкам моим прошу вручить коня.
Как-никак — с такой красавицей, как я,
Караджан-батыр любезным должен быть.
Раз я так прошу, вам надо уступить, —
Не хочу я в глупом положеньи быть…

— Скачет конь в ущельи — на вершинах гром.
Стонет богатырь, израненный копьем.
С Бабахан-горы сорокадневный путь, —
С Бабахан-горы байгу мы поведем.
Тот, о ком я буду небеса молить,
Кто меня заставит бусы слез пролить,
Кто коня заставит в поднебесьи плыть,
Вольные крыла сокольи распластав,
Всех других коней на скачке обогнав, —
Тот батыр и должен награжденным быть,
Должен он супругом мне сужденным быть…
Тот, кто зная, сколько лет его прождав,
Мучилась я здесь, жестоко пострадав,
Кто, в пути невзгод немало испытав,
Из дали далекой прискакал за мной, —
Тот батыр меня возьмет своей женой…
Кто на состязаньях — ловок, сильнорук,
Круто лук согнув, не переломит лук,
Тот искусный лучник будет мне супруг!..
Тот, кто из ружья за тысячу шагов
Попадет в теньгу, всех посрамив врагов,
Меткий тот стрелок — тот сокол меж стрелков —
Будет мне супругом, если он таков…
Кто ко мне любовью-ревностью горя,
Выйдет на майдан — и, не бахвалясь зря,
Одолеет всех соперников своих,
Доблесть доказав и мощь богатыря, —
Только тот достоин мужем стать моим…
Пусть мои условья знает мой тюря,
Пусть коня готовит мой султан Хаким.
Так и калмык ам ты передай своим.
Мною всем условья равные даны, —
Нет на мне теперь ни перед кем вины. [21] Брачные состязания между женихами (или жениха с невестой) нередко встречаются в героическом эпосе и богатырской сказке (в частности — у тюркских и монгольских народов). Исследования этнографов показали, что в основе этих сказаний лежит древний обычай испытания силы жениха, претендующего на руку невесты. Отражением этого обычая являются, между прочим, и брачные игры, часто имеющие характер подобных состязаний. В форме игры такие состязания в верховой езде между юношами и девушками до недавнего времени были широко распространены среди кочевых узбеков, казахов и киргизов. Молодой джигит, участвовавший в «скачке за девушкой», старался нагнать наездницу и посадить ее к себе на лошадь. Победитель имел право на поцелуй. Возможно, что игры и состязания, сопровождающие свадебный пир у полукочевых узбеков и казахов (байга, «козлодранье», борьба), также являются пережитками подобных состязаний. В «Алпамыше», конечно, состязания между женихами уже не являются брачным обычаем, нормальным бытовым явлением. «Условия Барчин», корни которых лежат в давно забытых обычаях древности, служат в эпосе для идеализации образа народного героя, как испытание и мера его мужества и богатырской силы.