Татьяна Ахметова: Запретные сказки

— А жил я дома, служил в церкви и вышел срать. Пришел козел, боднул меня под жопу, я на ноги вскочил, козла за рога схватил да за огород бросил, да и подумал: «Во мне силы много!» и пошел воевать.

— Ну ладно, поп, слушай же, я тебе расскажу сказку: были семь братьев, и пошли мы в чисто поле воевать, а туча темно-грозная накатывается, грусть великая, нам деваться некуда, мы нашли сухую кость, человеческую голову, и зашли мы в нее, все семь братьев, и засели в карты играть. Приехал богатырь, хлестнул по сухой кости плетью и говорит:

— Я тебя победил сорок лет назад, а ты лежишь — не истлела.

Поднялась голова от этой плети выше лесу стоячего, и упала на землю, и рассыпалась. Шесть-то братьев у меня до смерти убило, у меня ногу повредило.

Накормил старик попа хлебом-солью и проводил его домой:

— Нои, служи, молись на старом месте и не надейся на свою силу идти воевать.

Пошел поп домой, привел трех жен: Горыньке жену оставил, Елинке жену оставил, Усыньке жену оставил. Пришел домой, стал жить да поживать, добра наживать, зависти избавляться и теперь живет.

Жил поп со своей хозяйкой. Когда хозяйка помирала, дала попу башмачок и колечко:

— По ним найдешь себе жену.

Поп объездил много мест, не мог подобрать жену под башмачок и колечко: кому мало, кому велико. Вот приходит домой, отдает своей дочери перстенек и башмачок. Примерила — как раз, как по ней сшит.

— Ты будешь моей женой.

Она сходила к бабушке, сказала:

— Меня отец хочет замуж брата.

— Ты попроси его сшить другой башмачок.

Отец купил кожу и сшил. Старуха посоветовала, чтобы он сшил вторую пару. После этого велела третью пару сшить из дорогой кожи. Тогда старуха учит:

— Надо баню натопить!

Вот баня натоплена, отправила дочь отца в баню, а сама собрала все платье в мешок, плюнула на пол, и из избы долой. Пошла куда глаза гладят.

Отец подождал в бане — дочь не приходит, вдет в избу — и дома нет. Он побежал за ней в погоню.

Догнал ее у реки. Она на другом берегу.

— Перевези или вернись обратно.

Она его не послушала. Он схватил, вырвал свои яйца и бросил дочери на шею. Яйца приросли. Дочь все равно пошла вперед. Приходит в город, видит колет царский сын дрова. А она была красивая.

— Иди за меня замуж, — говорит царевич.

Тоща они повенчались. Когда стали жить тут, свекровь стала ее изживать. Свекровь послала ее к Еге-бабе за бердом. Жених наказывает:

— Возьми ноту мяса, мотушку нитей, конопляного семя, рыбы, кольцо, гребень и щетку.

Когда она стала подходить к ее дому, то лес стал нагибаться, не давал проходу; она на деревья повесила ленточки — ее и пропустили. Стала подходить к дому Еги-бабы, собаки бросились на нее. Она бросила ногу мяса — они и пропустили. Пришла к воротам, ворота не пускают, налила масла в ворота, в пятку, — ворота пропустили. Пришла в сени, и ступа с тестом навстречу, она положила в ступу конопляное семя — ступа начала толочь. Открыла дверь в избу, веник выскочил навстречу, не пускает. Она надела на веник кольцо, веник ее пропустил. Кошка выскочила из подпечки, она бросила рыбу, и та ушла. На стене были иглы, они бросились на поповну, она дала им нитки — иглы ее пустили. Вот Ега-баба говорит:

— Племянница пришла, дорогая пришла, надо с дороги накормить тебя.

Вот она посадила ее за стол, положила щей и мясо человеческое, руки и ноги, сама пошла затоплять баню. Пришла Ега-баба с бани, а поповна спрятала руки да ноги.

— Съела, племянница мясо?

— Съела.

Ега-баба спрашивает:

— Ручки, ножки, где вы?

А они отвечают:

— А под полом.

Ега-баба стала снова угощать:

— Племянница, ешь мяско, хорошее.

А сама ушла в баню. Поповна положила ручки да ножки к сердцу, под рубашку. Пришла Ега-баба с бани.

— Съела, племянница, мяса?

— Съела.

— Ручки да ножки, где вы?

— У сердечка.

— Ну, значит, съела.

Потом Ега-баба ушла в баню, а поповне велела взять ножницы и высечь стол. Поповна взяла бердо и побежала домой. Пришла Ега-баба с бани — поповны нет, и Ега-баба вслед в погоню за ней. Начала бить собак: зачем пустили поповну. Собаки объяснили, что «нам добрая девка ногу мяса дала». Вот Ега-баба села в ступу и поехала. Метлом погоняет помелом следы заметает. Ега-баба поповну стала нагонять, поповна бросила гребень:

— Стань, костяная гора, чтобы этой змее не было проходу.

Ега-баба подъехала к горе и не могла проехать, вернулась обратно за инструментом. Забрала инструмент и приехала эту гору пилить, колоть и рубить. Когда гору срубила, проход сделала и стала убирать инструмент, прятать, а птички и кричать: