Савва Кожевников - Девушка-павлин

Хо Янь-ван затрясся от злости и на ощупь стал продвигаться в темноте.

А тут еще изменилась погода, пошел сильный дождь.

— Ты видишь, что я без зонта, — сказал Хо Янь-ван. — Дай мне твою шляпу. С тобой ничего не случится, если даже промокнешь.

— Хозяин, ты не должен носить вещи работника. Разве забыл второе наше условие?

Хо Янь-вану ничего не оставалось делать, как продолжать путь под проливным дождем. В темноте он много раз падал и ругался. Вывозился в грязи, промок насквозь, но работник не обращал на него никакого внимания.

Вернувшись домой, хозяин стал думать, как бы отомстить слуге. Он приказал вынести лохань с помоями из женской половины.

Лоу-у отказался.

— Мы же с тобой договорились, что я не буду заходить на женскую половину.

Помещик совсем взбесился от злости.

— Сейчас же вынеси лохань! — закричал он что было силы.

Лю Лоу-у ему не ответил. Повернулся и отправился домой.

После этого никто не приходил наниматься к Живому дьяволу, а сам он работать не умел. Проел помещик все свое богатство и пошел по миру.

Давным-давно жил богач по прозвищу Тесуаньпань — Железные счеты. Он дрожал за каждую копейку. Было у него четыре дочери и ни одного сына, Дочери-бездельницы любили только сладко поесть да получше принарядиться.

«Четыре мои дочери скоро выйдут замуж, — думал Тесуаньпань, — и останусь я один на белом свете. Каждой дочери надо дать приданое. Ох, много же придется истратить денег!» От этих дум тяжело становилось у него на сердце.

Долго думал Тесуаньпань, как сохранить свое богатство, и решил, что надо зятьев принять в свой дом.

«А за кого же выдать дочерей? Сыновья богатых родителей не пойдут в дом тестя. Лучше выбрать мужей из бедняков, которые умеют хорошо работать. Это гораздо выгоднее, чем держать батраков. И дочерям приданого не надо давать».

Тесуаньпань присмотрел четырех сыновей из семьи Чжао Лао-да. Они выросли здоровыми, один сильнее другого, статные и широкие в плечах. Каждый легко мог поднять больше двухсот цзиней. В поле они работали, как тигры. Посевы у них самые лучшие во всей деревне.

Братья обрабатывали землю, арендованную у Тесуаньпаня, сучили веревки, рубили хворост и продавали на рынке.

Односельчане завидовали Чжао Лао-да и говорили, что такие сыновья лучше золота.

«Хорошие мужья будут у моих дочерей», — думал Тесуаньпань. И вот однажды он послал слуг за стариком Чжао Лао-да.

Выслушав помещика, Чжао Лао-да покачал головой и сказал:

— Этого никогда не будет. Жены должны уметь работать, а ваши барышни умеют только наряжаться, даже пищу и ту нужно подносить им к самому рту. Они похожи на людей, склеенных из бумаги. Нет, мы не можем породниться с вами.

Тесуаньпань в злобе закричал:

— У меня горы золота и серебра, много земли и большие дома! У меня хватит денег, чтобы купить тысячу бедняков!

— Разве все золото и серебро в твоем доме не мы для тебя добыли? А земля… не будь нас, бедняков, что бы ты с ней делал? Если мы не будем работать на твоей земле, ты со своими дочками умрешь с голоду. У меня нет ни золота, ни серебра, но мы ходим в горы, рубим дрова, ловим рыбу. Чего мы только не умеем делать! Ни на какие сокровища я не променяю своих сыновей.

Полный достоинства, Чжао Лао-да вышел из помещичьего дома.

Тесуаньпань, стиснув зубы, пробормотал: «Неблагодарная собака. Ничего, придет день — ты увидишь, сколько у меня золота. Тогда ты явишься ко мне и будешь еще умолять выдать за твоих сыновей моих дочек».

Наступил праздник лета. Тесуаньпань приказал слугам накрыть стол у ворот, чтобы похвастаться богатством перед Чжао Лао-да. Слуги поставили стол из дорогого красного дерева. Под ножки стола положили четыре золотые монеты, принесли чашки, рюмки, ложки, палочки — все из чистого золота и серебра. На столе появились разноцветные драгоценные камни и жемчуг. На двенадцати больших блюдах — жареные куры, утки, рыба и всякая всячина.

За стол сел Тесуаньпань и его дочери в нарядных платьях.

Чжао Лао-да с сыновьями жил в маленькой фанзе, крытой камышом. Они всегда ели около своих ворот и на этот раз накрыли стол на том же месте. Пили и ели из простых грубых чашек. На столе стояла тарелка с зеленью, чашка с соевым сыром и блюдо с солеными утиными яйцами. Чжао Лао-да сидел посередине, а сыновья, одетые в заплатанные одежды, — по обеим сторонам. Отец и сыновья поняли, что Тесуаньпань хвастается своим богатством, и не обращали на него внимания. Они ели, пили, весело беседовали.